– Вепрь! – выкрикнул зло тот. – Боже! Как ее не хватает!

Тимура догнала Дарья, подхватила под руку.

– Я так понимаю, ты имеешь в виду нашу пропавшую?

– Угу, – простонал он, уткнувшись Дарье в плечо. – У него ж без нее крышу сносит.

Грозовский вернулся в кабинет, с треском захлопнув дверь.

Крышу у него сносит…

Он схватил телефон – невозможно больше сидеть сложа руки и ждать. Только что делать?! Что? Кому платить? Кого нанимать? Куда звонить?

Дима бросил трубку, схватил газету, нашел телефон частного детектива.

Позвонил. Никто не ответил.

Рядом Дима увидел телефон ясновидящей… И позвонил туда.

– Я вас записала на восемь вечера, – сказал глухой женский голос, когда он выпалил, что у него невеста пропала.

– Вот. А то ведь я у вас и кушаю, и вообще… – Надя положила на стол тысячу четыреста шестьдесят рублей. – Ем то есть. Не кушаю, а ем, – вспомнила она уроки Грозовского.

– Ну что ж… оно, конечно, – Анна Степановна взяла деньги, пересчитала, шевеля губами.

В комнату вошел Паша. Как всегда – забежал на обед минут на пятнадцать.

– Привет! Чего поделываем? – Паша широко улыбнулся, но, заметив деньги в руках матери, нахмурился. – А это откуда?!

– Да это… Надюша вот… вроде как в общий котел…

Анна Степановна хотела спрятать купюры в карман халата, но Паша выхватил деньги.

– Мам!

– Че мам-то?! Че мам?! – в голосе Анны Степановны послышались скандальные нотки.

– Что ж мы, не люди, что ли?! Или нищие какие? Человеку тарелку супа не нальем?! – Он попытался вложить деньги Надежде в руку.

– Глупости какие! – Она оттолкнула купюры. – Не буду я у вас на шее сидеть!

– Забери деньги, я сказал! – Паша схватил ее за плечо, пытаясь засунуть деньги в карман пиджака. Надя вырвалась, выскочила из квартиры босиком и побежала по лестнице вниз.

Куда… А главное – зачем?

Паша догнал ее возле лавочки у подъезда. Впрочем, она и не бежала уже никуда, просто сидела, ощупывая шов на спине пиджака – не разошелся ли от резких движений.

В руке Паша держал злосчастные купюры.

– Не возьму, – отрезала Надя, и он, вздохнув, положил деньги в карман кителя.

Сел рядом, опять вздохнул.

– Когда с паспортом поможешь? – спросила Надя. – А то я у вас живу, живу…

– С паспортом загвоздка пока, ты ж иногородняя, запрос послали. А то, что живешь… Живи, никому ты не мешаешь.

«Это тебе не мешаю, а маме твоей – поперек горла», – хотела сказать Надя, но промолчала.

Зачем выдавать, что она замечает его влюбленные взгляды и понимает недовольство Анны Степановны такой вот потенциальной «брюхатой» невесткой.

– Ты где деньги взяла?

– Не украла! Не бойся! Кольцо продала. Скупку возле кинотеатра знаешь? Вот туда и снесла.

– Понятно.

– Только там не взяли. Паспорта-то у меня нет… Пришлось хмырю какому-то облезлому отдать. Мадам, мадам! – с горечью передразнила Надя гнома. – Паразит! Полторы тысячи дал всего!

– Лысый? – насторожился Паша. – Покупатель твой лысый такой, роста небольшого, да?

– Может, и лысый, а может, и кудрявый, он в кепке был. Слушай, ты деньги забери, а то что ж я кольцо отдала, выходит, зря? А оно мне, кольцо-то… – Надя замолчала, вспомнив Димкин дрогнувший голос: «Давай поженимся то есть…» – Оно мне дорого было, очень дорого, понимаешь?

– Понимаю, – опять вздохнул Паша и с тоской посмотрел на Надежду.

Ясновидящая оказалась шарлатанкой и дурой. За пять тысяч рублей она потерла какой-то шар, побилась в судорогах и глухим замогильным голосом сказала:

– Не жди свою невесту, к другому она ушла. Вижу ее в парандже среди пирамид… Египет! А рядом араб старый, муж ее… Умрет она скоро, ее из ревности в гареме зарежут…

Грозовский захохотал, обозвал ясновидящую «припадочной идиоткой» и ушел, хлопнув дверью.

Дома он снова напился.

Чтобы совсем не сойти с ума, позвонил Наталье и позвал ее проверять периодически у него пульс, чтобы «Солнечный ветер» не остался наутро совсем без директора. Завтра встреча с заказчиками… или не завтра… но он все равно еще нужен обществу…

Наталья ворвалась в его квартиру полуодетая, ненакрашенная, со следами ночного жирного крема на лице и двумя бигуди на челке.

– Димка! Что с тобой? Я так перепугалась… Что за пожар?

Грозовский лежал на полу в обнимку с Хотеем и пил из горла виски.