Он вытер рукавом пот со лба. До входа в гостиницу из засады в кустах было не более двадцати метров. Тут и ребенок не промахнется. Барышев должен появиться с минуты на минуту, у него самолет через час.

Проблема в том, что от Барышева ни на шаг не отходит охранник.

А ломка душит и убивает…

Значит, сначала он снимет охранника, а потом… Придется выскочить из укрытия, иначе он промажет, ведь Барышев наверняка среагирует и спрячется за машину.

Им принесли еще по стакану виски со льдом. Лед в этом провинциальном баре был неплохой, а вот виски… сильно проигрывал самогону.

– Это была моя последняя надежда, – с грустью объяснил ситуацию Дима. – Если Нади здесь нет, то я не представляю, где ее еще искать. Не представляю… Еще два! – крикнул он бармену, решив, что одной порцией виски не обойтись.

– Мне, наверное, уже не надо. – Барышев огромной рукой накрыл стакан.

– Несерьезно! Мы же с вами впервые пьем вместе. Это повод.

– Вы так думаете?

– Уверен.

Сергей, немного подумав, открыл стакан.

Бармен принес еще два.

– А знаете что? – Грозовского вдруг осенило. – А давайте на брудершафт?

– Идет.

Они попытались перекрестить руки, но запутались.

– Ладно, обойдемся без глупостей, – решил Дима, вспомнив, что если по правилам, то еще и целоваться придется. – Просто выпьем и перейдем на «ты». Согласен?

– Согласен. Тем более что мы уже перешли.

Они выпили два стакана подряд – без глупостей.

– Я рад, – признался Дима.

– Я тоже. – Сергей посмотрел на него, и по его потеплевшему взгляду Дима понял, что в истории с ревностью поставлена точка.

Начинается история дружбы семьями.

Вот только бы Надьку найти!

– Ого! – Барышев посмотрел на часы и встал. – Опаздываю! Надо быстро слетать в номер за вещами и… машина вот-вот подъедет.

– Я тебя провожу. До машины, хочешь?

– Валяй! – согласился Сергей.

Стараясь сохранять равновесие, они вышли из бара.

Сначала Зойке показалось, что в кустах кошка. Она вышла из гостиницы, прикурила, и в этот момент ветки сирени зашевелились. Зойка обернулась, но вместо кошки заметила сквозь ветки серое изможденное мужское лицо. На лбу испарина, глаза ввалились…

«Наркоман», – равнодушно подумала она.

Подошла Валентина, прикурила от ее папиросы и потянула Зою на остановку.

– Погоди, – остановила та напарницу, во все глаза уставившись на «Мерседес», к которому подходил… Ольгин муж.

Вернее, не так.

К черному тонированному «Мерседесу» подходил единственный мужик, который поцеловал ей руку. Она так явственно вспомнила это ощущение, что рука зачесалась.

Рядом с Барышевым шел красавчик-брюнет, а чуть позади, судя по габаритам, охранник.

– На кого загляделась? – пихнула ее в бок Валя и засмеялась. – Это не про нас, нам бы что попроще!

– Знакомого увидела. – Зойка все же почесала руку.

– Надо же, какие мы знакомства имеем!

Но Зоя, не дослушав, направилась к Барышеву, решив с ним во что бы то ни стало поздороваться. А то и Ольге привет передать…

Она не успела сделать и двух шагов, как наперерез ей из кустов кинулся изможденный тип. В руках у него…

– А-а! Сергей! – закричала Зойка, бросаясь к наркоману и пытаясь выбить у него пистолет.

Грудь обожгло… дышать стало больно. Небо перевернулось и оказалось перед глазами. Там было хорошо – ни облачка… И только одинокая птица кричала, паря в бездонном пространстве… У нее были синие крылья, синий хвост и синяя голова.

– Костику помоги… – попросила Зойка синюю птицу.

И умерла.

Грозовский хотел хлопнуть Барышева по плечу и попрощаться, как вдруг раздался пронзительный женский крик. И выстрел.

Дима видел, как на асфальт упала какая-то женщина, и в доли секунды понял – отморозок с лицом наркомана сейчас выстрелит в Барышева.

Грозовский толкнул Сергея, но недостаточно сильно – тот не упал, больно уж был здоров. Охранник кинулся к нему, но не успел. Наркоман выстрелил несколько раз – в Барышева, в охранника, в Диму…

Пули шваркнули о стену гостиницы, и только одна попала в цель – на груди у Сергея расплывалось большое алое пятно. Барышев схватился за грудь, упал на колени, потом навзничь.

Дима бросился на него всем телом, чтобы прикрыть от других пуль…

Сзади орали, стреляли, рыдали. Кто-то кричал «убили!», кто-то «уйдет!», кто-то «Скорую!».