Шрифт:
Барышев не подавал признаков жизни, кажется, не дышал даже…
– Плохо, Димка… – Глаза у Ольги наполнились слезами. – Плохо… Сережа еще очень слабый.
– Ну, а врачи? Что врачи говорят?
– Толком ничего. Время нужно, говорят. Время… А оно тянется, так долго тянется…
Дима обнял Ольгу, она всхлипнула у него на груди, он погладил ее по спине, поцеловал в затылок.
– Ну, тихо, тихо… Все нормально, все будет хорошо. Самое страшное уже позади…
– Эй, совесть у вас есть?! – раздался возмущенный голос Барышева.
Ольга замерла на груди у Димы, повернулась так осторожно, будто боялась спугнуть вернувшееся к Сергею сознание.
– Сережа!
– Привет, Отелло! Рад тебя видеть, – захохотал Грозовский.
– Лапу с ее плеча убери! – Барышев выразительно указал глазами на руку, обнимавшую Ольгу.
– Жить будет! – весело диагностировал Дима, послушно убирая руку.
Они так громко все втроем рассмеялись, что медсестра, сроду не слышавшая такого безобразия в «интенсивке», свирепо распахнув дверь, уставилась на веселую троицу.
– Давай, Димка, беги скорее, а то попадет мне! – шепнула Ольга.
– Ладно, счастливо. Будь умницей. Я еще заеду. – Дима поцеловал Ольгу в щеку, легонько сжал руку Сергею.
Обалдевшая от такой наглости медсестра на секунду потеряла дар речи.
– Почему в отделении посторонние?! – гаркнула она, когда Грозовский пытался протиснуться между ней и косяком к выходу.
– Галина Сергеевна, – виновато пролепетала Ольга, – это… это…
– Я консультант. Из… из центра мануальной кардиологии, – сказал Дима.
Что-то он не то ляпнул, потому что Ольга покраснела, а у медсестры вытянулось лицо.
– Из ка-акого? – заикаясь, переспросила она.
– Это абсолютно новое направление в медицине, – авторитетно пояснил ей Грозовский, напялив очки. – Вряд ли вам о нем что-либо известно. Простите, я тороплюсь на следующую консультацию! – Ему все же удалось протиснуться в дверь, правда с риском разоблачения, потому что из-за пазухи выпала коробка конфет, которую он забыл отдать Ольге. Медсестра начала куда-то звонить.
Ольга догнала его у выхода.
– Дима! Дима! Я к тебе на мобильный почему-то никак не могу дозвониться.
– У меня новый номер. Я тебя сейчас из машины наберу, чтобы он определился.
Он хотел выйти, но Ольга остановила его, схватив за рукав.
– Погоди, Дима! Почему у тебя новый номер? А старый куда девался?
– Куда девался? – Он пожал плечами. – Ну, девался и девался, какая разница…
– Давно у тебя новый номер?
– Не очень. Недели две или три, кажется, а что?
– Дима! – Ольга заорала на него так, будто он невесть что натворил – собаку на мороз выгнал, котенка утопил… – Какой же ты, ей-богу!.. Ведь если у тебя новый номер, то Надежда не может тебе позвонить! Ты хоть это понимаешь?!
– Ну почему же не может… – Дима растерялся от ее крика, от ее напора. – Домашний же номер не изменился. Она могла бы позвонить домой.
– Домой?! – еще громче крикнула Ольга и даже, схватив его за грудки, встряхнула. – А часто ты дома бываешь? Ты вспомни, когда последний раз домашним телефоном пользовался? Ты с мобилой своей не расстаешься даже в ванной!
Грозовский потрясенно посмотрел на нее, развернулся и пошел к машине.
Когда он последний раз домашним телефоном пользовался?.. Да Надька им только и пользовалась, потому что свой мобильник заряжать забывала…
Ольга права, он дома бывает, только когда нормальные люди спят… И Надька спит, потому что она нормальная.
«…Совсем свихнулся, мозги пропил, дурак, идиот, скотина тупая», – костерил себя Грозовский, пробираясь по пробкам к офису сотового оператора.
Он едва не схватил менеджера за грудки – этому помешала лишь высокая стойка.
– Скорее всего, это было по вашей просьбе. Обычно так и бывает, – спокойно объяснил менеджер с бейджиком «Костя», когда Дима проорал ему, что его номер сменили, что это безобразие, он в суд подаст, всех побьет и задушит.
– Но я не просил, – простонал Грозовский, зачем-то подергав стойку, которая мешала ему вплотную общаться с Костей.
Привлеченный шумом, подошел другой менеджер с бейджиком «Николай» и поинтересовался:
– А в чем дело? Я прекрасно помню, что от вас приезжали и попросили старый номер заблокировать.