— Благодарю вас, пан Казимеж, — с чувством сказала я.

— Оставь в покое её ноги и говори дальше. Какое отношение блондинка имела к Тадеушу?

— Откуда я знаю? Я тоже их об этом спросил. Потом спрашивали меня, из каких денег я платил по счёту, что-то в этом роде! А потом прицепились к одному делу, которое было уже давно, я вёл тогда одно строительство, и у меня были неприятности со стройматериалами… Откуда они об этом узнали? А потом снова начали об одной брюнетке из Елени Гуры, я признаю, что у неё был бюст, как у Лоллобриджиды, но какое отношение это имеет к делу?

— Я и не подозревала, что ты такой Казанова, — сказала Алиция с явным интересом.

Казик гневно махнул рукой, но лицо у него прояснилось.

— Не хватало только, чтобы это дошло до Алинки, — проворчал он слегка обеспокоенно.

Я внимательно смотрела на него, и что-то туманное закопошилось у меня в голове.

— Кто тогда ездил с вами в командировку? — спросила я взволнованно. — Припомните, пожалуйста.

— Кто ездил? Сейчас… Во Вроцлаве был Влодек и Стефан, а в Елене Гуре?.. Сейчас, сейчас… Один раз были Влодек и Каспер, а другой — Тадеуш и Каспер.

— А вспомните, во Вроцлаве Влодек, случайно, не ухаживал за этой блондинкой?

— Конечно ухаживал, а откуда вы знаете?

— Но я же ясновидящая… Только не беспокойтесь. Если Тадеуша убили не вы, то с вами ничего не случится.

— А кто мог его убить, как вы думаете? — спросил Казик, помимо воли бросив взгляд в зеркало.

— Ещё не знаем, но как узнаем, то тебе скажем, — заверила его Алиция.

Казик перестал смотреться в зеркало.

— Я бы только хотел знать, что за свинья донесла обо всем этом милиции. Пусть только попадётся мне в руки!..

Пронзённый внезапно какой-то мыслью, возбуждённый заново, он оставил нас и понёсся в комнату. Через минуту до нас донеслись оттуда гневные выкрики.

— Что ты подозреваешь? — с интересом спросила меня Алиция. — Для чего ты спрашивала об этих?

Я не успела ей ответить, потому что из другой комнаты выбежала Данка с красным лицом, растрёпанными волосами и со слезами на глазах. Она направлялась в туалет, но по дороге наткнулась на нас.

— Это свинья! — закричала она с глубокой обидой в голосе. — Последняя свинья!..

— Что за бюро! — сказала изумлённая Алиция. — Истинный хлев…

Не менее возбуждённая, чем Казик, Данка выкрикнула множество клеветнических, измышлений насчёт Ярека, который, по её предположениям, проинформировал следственные власти о её совершенно частных делах. Мелкий факт, что Ярек ещё не подвергался допросу, её внимания как-то избежал. Нечто туманное закопошилось у меня в голове гораздо явственней.

Полные горечи откровения Данки прервал её взгляд на себя в зеркало.

— Боже мой! — крикнула она и исчезла в туалете.

— Меня это начинает интересовать, — сказала Алиция. — Так что ты подозреваешь?

— Сейчас скажу, только ответь сначала, что тебя интересует?

— Как что, твои подозрения…

— Нет, ещё раньше ты говорила, что одна вещь тебя интересует. Что за вещь?

— А, это…

— Иду в магазин под конвоем, — прервал нас проходивший мимо Лешек. — Что вам купить?

— Все равно, — раздражённо ответила я, занятая Алицией. — Хлеба и паштета.

— Мне тоже! И пачку «Яхтсмена»…

— Ну, что тебя интересует, черт возьми?!

В этот момент в центральной комнате раздался протяжный рёв. На этот раз представление давал Рышард.

— Никто здесь не будет меня шантажировать! — кричал он, колотя об стол переплетённым в твёрдую обложку проектом. — Я не позволю себя шантажировать! Не позволю!! Хватит этого!!!

— Ерунда! — кричал Збышек, стараясь его перекричать. — У вас мания преследования!

— И один, и второй! — продолжал Рышард, не слушая. — Оба друг друга стоят…

— С ума сошёл, — неодобрительно сказала Алиция и решительным жестом вынула у него из рук упомянутый проект. Рышард не обратив на это никакого внимания, продолжал громовым голосом высказываться дальше.

— Что с ним случилось? — поинтересовалась я.

— Небольшое расхождение взглядов относительно служебных контактов, — любезно объяснил Марек. — Честно говоря, я в этом ничего не понимаю.

— Зато я понимаю, — спокойно заявила Алиция. — Пошли отсюда, он производит слишком много шума. Я все тебе объясню.