«Паттон, – говорили они. – Три армия».

3–я армия совершила чудо тыловой поддержки: шесть дивизий были обращены на север и пришпорили немецкий фланг. С 17 декабря до этого дня 133 178 автомашин прошли через контрольные дорожные пункты 3–й армии. Они сновали между корпусами и дивизиями, объезжая всю армию. Грузовики наездили полмиллиона миль и перевезли 20 000 тонн грузов.

А погода становилась лучше. На некоторых участках фронта 23 декабря прояснилось и светило солнце. Самолеты поднялись в воздух, чтобы нападать на немцев. Нацистские истребители тоже рыскали в небе, как это они делали в предыдущие дни, когда небо было затянуто облаками. Но Паттон, в глазах которого это сражение было последним, не был удовлетворен. Он вызвал капеллана и приказал ему раздать в армии молитву следующего содержания:

«Всемогущий и милостивейший Отче, мы покорно просим Тебя, Твоей великой милости прекратить эти сильные дожди, с которыми нам приходится бороться. Пошли нам хорошую погоду для сражения. Милостиво выслушай нас, как солдат, взывающих к Тебе. Вооруженные Твоей силой, мы можем идти от победы к победе и раздавить сопротивление и зло наших врагов и установить Твою справедливость среди людей и народов.

Аминь» [29].

Далеко в Париже всем офицерам и солдатам союзных сил был отдан приказ покинуть улицы к 20:00. Саботажники Скорцени еще были сильны, и военная полиция приведена в готовность. Предполагалось, что немцы, переодетые в американскую форму, вооружены маленькими пузырьками с кислотой, чтобы ослеплять неосторожных.

А в Версале Эйзенхауэр, «заложник нашей политики безопасности», который боялся покушения, беспокойно ходил по снегу, размышлял над приливами и отливами сражения, схема которых в виде карты Арденн навсегда отпечаталась в его голове. Он был обеспокоен, но не ходом сражения. Далеко дома народ был встревожен немецким ударом. Монти настаивал на выплате старого пятифунтового проигрыша: Айк поспорил, что война будет завершена к Рождеству. Монти предположил, что высокопоставленного американского генерала могут отстранить от командования (впоследствии он взял эти слова обратно). Монти шумно критиковал политику верховного штаба союзных экспедиционных сил; британская пресса, которая почувствовала возможность смены командования, раздула кампанию по вытеснению Брэдли с тем, чтобы Монти назначили верховным командующим сухопутными войсками. Таковы испытания и несчастья войны союзников! [30].

Но войска Монти закрывали пересечения Мосса, а поле боя приводили в порядок.

Молитва Паттона возымела действие. Канун Рождества стал ясным и солнечным. Покрытые снегом леса блестели на солнце, дороги затвердели от мороза, а работающие джи – ай хлопали руками и дрожали от холода.

Ясное синее небо подернули следы самолетных моторов. Величайшие в мире военно – воздушные силы поднялись в воздух во всей их мощи, и немцы «получили свое» от 5 000 самолетов. Аэродромы далеко за линией фронта подвергались непрекращающимся бомбардировкам, но крупнейший урон был нанесен по маршрутам снабжения противника, где на протяжении многих миль через Выступ по нескольким дорогам бесконечными вереницами шли немецкие автомашины и гужевые повозки. У истребителей – бомбардировщиков был рабочий день, а горящие обломки танков и грузовиков и изувеченные тела, которые раньше были солдатами, говорили о скором конце.

Но в Бастони день был мрачным; в ту ночь город бомбили дважды. Двадцать раненых и бельгийская медсестра погибли в батальонном госпитале. Одинокая рождественская елка, поставленная в комнате связи, упала. Но несгибаемые джи – ай вновь поставили елку, а «на тщательно подготовленной церемонии один из сержантов приколол медаль «Пурпурное сердце» к порезанной кукле».

Плохо обстояли дела и на других участках фронта, поскольку волна нацистского наступления продолжала быстро катиться на запад. Получив приказы, 82–я воздушно – десантная дивизия отошла от Выступа, который она так упорно защищала. Джима Гейвина беспокоило только одно: «как к отступлению отнесутся солдаты, поскольку дивизия никогда не отступала за всю свою историю».

Наступление нацистов на запад шло так быстро, что 7–й корпус Сражающегося Джо Коллинса на правом (южном) фланге 1–й армии, который предназначался для контратаки, вынужден был спешно бросить многие свои части в оборону.

Сильная 3–я бронетанковая дивизия, в которой оказалось много танков, с переменным успехом проведших целую серию стремительных боев на всем пути от Ля – Гляйце до Хоуффалице, где они помогали прикрывать концентрацию корпуса, но которым пришлось туго в Хоттоне, Манэе и других местах, и «Оперативные силы Хоган» со всеми их танками были отрезаны у Маркоурея, а «попытки снабжения по воздуху оказались безуспешными».

А 2–я бронетанковая дивизия под командованием «громогласного» Хэрмона уже отправила одну свою боевую роту для очистки дороги Сине – Лейнон от частей немецкой 2–й танковой дивизии, которые просочились через позиции корпуса и встали вокруг «открытого» фланга 7–го корпуса. В этот день 2–я бронетанковая дивизия хорошо поохотилась и из засады при лунном свете подстрелила «несколько сотен» автомобилей противника. Сконцентрированный огонь артиллерии корпуса ослабил «почти невыносимое давление» 23–й на позиции 84–й дивизии.

Но немцы продолжали продвигаться вперед к Айвайлю на стыке 7–го и 8–го корпусов и вокруг открытого западного фланга 7–го корпуса.

Нацисты окружили Рошфор, достигли Марше и Селле и выдвинулись уступом глубиной 60 и шириной 45 миль у основания во фронт американцев. Их авангард оказался в четырех милях от Мосса.

Штаб 1–й армии был опять передвинут назад – на сей раз в Тонгре за рекой Мосс.

Но опасность подстерегала с запада. Правый фланг 7–го корпуса все еще «висел в воздухе». Он не соединился с 3–й армией на южном фланге Выступа, пробка оказалась в бутылке. На западе немецкие военные разведчики бродили вокруг окрестностей Живе, а английские танки из 29–й бронетанковой бригады – единственной британской силы к востоку от Мосса (в секторе Выступа) – вступали в бои, проверяя силы противника возле Динана.