И третий сказал:

«Ответишь «да» или ответишь «нет», моя любовь подарит тебе бессмертие».

Двое первых смеялись над третьим, потому что он обещал великий дар, ничего не прося взамен. К тому же — младший сын в семье — он должен был вечно скитаться по провинциям.

Все трое ждали ответа госпожи Ота, но она была умна и только улыбалась, ожидая, пока они исполнят обещанное.

Первый жених убил своего приемного отца и захватил власть в княжестве. Но госпоже Ота стал противен убийца. Не желая выходить замуж, она убежала из дому. Второй жених в неурожайный год торговал рисом и стал самым богатым человеком в княжестве, богаче князя. Но госпожа Ота смотрела в синие от голода лица, и ей сделался противен богач. Она продолжала скитаться по дорогам, протягивая руку за подаянием.

Третий жених ездил из города в город и везде слагал стихи о прекрасной госпоже Ота. И когда госпожа Ота просила милостыню, жители княжества узнавали ее и делились последней горстью риса.

Госпожа Ота и поэт Сю-Тей бродили по дорогам. Пути их должны были пересечься и пересеклись.

Патриция присела на ступени Павильона Зеленого Солнца. Синь-эй, уже ничего не боясь да ничего вокруг и не замечая, пристроилась рядом.

— Они встретились так, будто не расставались. Сю-Тей спросил, не устала ли она странствовать, не хочет ли стать женой князя? Госпожа Ота ответила: «Прекрасная женщина, воспетая вами, никогда бы так не поступила. А я ношу ее имя».

— Они поженились?

— Да, — ответила Патриция после паузы, невольно улыбаясь — вспомнила заявление Элен: «Какая непрактичная женщина. Надо было выйти замуж за князя, отравить его, казнить богача, присвоить его состояние и только после этого стать женой поэта».

— Когда же она превратилась в лисицу? — спросила Синь-эй, уверенная, что эта история, как и все сказки, заканчивается свадьбой.

— На следующее утро поэт услышал, что князь приказал казнить всю его семью.

— Потому, что Сю-Тей женился на госпоже Ота?

— Не только. Они были людьми знатными и казались князю опасными соперниками. Он хотел казнить и Сю-Тея, но не мог его найти.

— Они спаслись? — живо воскликнула Синь-эй.

— Да. Сю-Тею пришлось вспомнить, что стих умеет не только славить, но и разить. К тому же, как всякий знатный человек, он был воспитан воином. Жители княжества, доведенные до отчаяния голодом, подняли восстание, и Сю-Тей возглавил его.

— Они победили?

— Да, — подтвердила Патриция, благоразумно опуская такую деталь, как насаженная на пику голова князя. — Одолели не только князя, но и вторгшихся в страну северян. Госпожа Ота и Сю-Тей двадцать пять лет правили Южным княжеством. Потом снова пришли северяне, захватили южные земли, казнили Сю-Тея.

— А госпожа Ота? — с замиранием сердца спросила девочка.

— Северный князь призвал ее к себе. Зная ее историю, сказал: «Сю-Тей обещал тебе бессмертие? Он солгал. Ты умрешь, и умрешь в изгнании, всеми позабытая». Тогда госпожу Ота привезли сюда.

— Сюда? — Синь-эй очнулась и огляделась вокруг. — Сюда… — повторила она с изумлением, восхищением и некоторым испугом.

Поднялась со ступеней и внимательно осмотрела Павильон, точнее, то, что от него осталось.

— Госпожа Ота написала здесь поэму, посвященную мужу. Госпожа Ота и поэт Сю-Тей подарили друг другу бессмертие. Сколько веков прошло, а мы радуемся и горюем за них так, словно они — наши ближайшие друзья и живут по соседству. А имя северного князя история не сохранила, и мы помним о нем лишь потому, что он вторгся в жизнь госпожи Ота и поэта Сю-Тея… Северный князь сказал, что госпожа Ота стала Лисицей… Думал — люди перестанут любить ее.

— Лисиц не любят только дурные люди, — сказала Синь-эй. — Потому что боятся. Мой дедушка не боится, правда?

— Правда. Иначе он не отпустил бы тебя на эту гору…

Патриция не договорила. Синь-эй дошла до угла Павильона, и прямо из-под ног у нее прыснули в разные стороны две лисицы. Девочка от испуга вскрикнула, но тотчас обернулась к Патриции и радостно закричала:

— Я их видела! Я видела госпожу Ота и поэта Сю-Тея!

Она принялась часто-часто кланяться, повторяя:

— Они показались мне! — снова повернулась к Патриции: — А вы видели их в человеческом обличий?

Патриция засмеялась:

— Тех, кого я видела, мы сейчас отыщем.

Синь-эй замотала головой:

— Нет. Они сбрасывают лисьи шкуры только ночью.

— А мы разыщем их днем, — улыбаясь, заключила Патриция.

Элен присвистнула и снова посмотрела на фотографию. Ошибки быть не могло. Этого человека она уже видела. Элен посвистела еще минуту, в досаде обернулась к двери: «Куда они провалились?» Ей не терпелось поделиться своим открытием. Она только что отпечатала фотографии и едва успела убрать чемодан с драгоценной походной мини-фотолабораторией.

Ветер завывал. Домик скрипел, стонал и сотрясался. Волны захлестывали ступени. Элен втащила в комнату плетеные кресла и стол с веранды. Сама веранда возвышалась над водой, но Элен уже не казались преувеличенными опасения Синь-эй. Шторм не унимался, небо затянуло серой пеленой. Элен то и дело выглядывала в окно, беспокоясь, успеет ли Патриция вернуться до дождя. «Разумеется, она не потрудилась зайти домой за плащом и зонтиком. И сама заболеет, и Синь-эй простудит». Впрочем, о Синь-эй Элен не слишком беспокоилась — маленькая рыбачка привыкла сносить все капризы погоды; дети в деревне казались на редкость крепкими и здоровыми.