— Попытайся сделать вид, что страшно рада его видеть, — прошептала Патриция.

— Это он безумно рад встрече — судя по плотоядной улыбке.

Ямура коротко распорядился и отпустил помощников. Повернулся к девушкам. Элен, не дожидаясь вопросов, немедленно перешла в наступление:

— Инспектор, никак вы явились сообщить, что поймали убийцу?!

Ямура не ответил, только противненько усмехнулся и стал ждать продолжения.

— Поведайте нам о своем поединке с этим воплощением коварства!

Элен вошла в дом. (Убийца, по счастью, не высадил дверь, а только отжал язычок замка. Элен еще не решила, рассказывать ли инспектору о случившемся.) Патриция последовала за подругой. Инспектор не стал дожидаться приглашения, переступил порог, снял плащ и опустился в плетеное кресло. На этот раз он не спрашивал позволения. Элен для виду сверкнула глазами, но обсуждать подобную бесцеремонность не стала.

Патриция избрала себе роль без слов и удалилась на кухню заваривать чай. Элен остановилась перед зеркалом и вытащила заколку из волос.

— Разрешите угадать, — сказала она. — Вы, конечно, сражались с ним один на один, и ваши доблестные сотрудники подоспели на помощь ровно через пять минут после того, как все было кончено.

Ямура смотрел на нее в упор, но молчал.

— В столице только и говорят, что о проявленных вами чудесах отваги и находчивости, — продолжала Элен, расчесываясь и глядя на инспектора в зеркало.

Он по-прежнему не спешил отвечать.

— Как я понимаю, вас ждет повышение. — Элен отбросила за плечи тяжелую массу волос и с победным видом повернулась к инспектору. — Остается только написать статью о ваших подвигах.

Патриция вплыла в комнату, неся на подносе кружки с чаем. Инспектор жестом отказался — был официален до кончиков пальцев. Повернулся к Элен:

— Как понимаю, мадемуазель, выходная ария исполнена. Теперь можете объяснить: почему не сказали ни слова о чайнике и о своем знакомстве с торговцем.

— Торговец уверяет, что в глаза нас не видел. Наверное, ему лучше знать. Поэтому…

— Поэтому помолчите минутку. Блистать красноречием будете в своих статьях. А сейчас отвечайте на вопросы, и по возможности коротко. Где, как и когда вы встретились с торговцем?

Элен открыла было рот, но Патриция дернула ее за рукав. Элен, проглотив очередной перл, ответила:

— Неделю назад, на рынке, в его лавке.

— Кто посоветовал вам туда зайти?

— Никто. Это вышло случайно.

— Почему избрали именно эту лавку?

— Потому что навес ее отбрасывал самую густую тень.

— Это как-то влияло на качество товаров?

— Нет. Это влияло на качество рисовых пирожков. На солнце они испортились бы быстрее, чем мы успели их съесть.

— Понимаете, инспектор, — вмешалась Патриция, — в Тайане очень вкусно готовят.

— Пожалуйста, — взмолился инспектор, — ближе к сути.

— Так я же и говорю, — обиделась Патриция, — кроме пирожков, там были пирожные, они бы испортились еще скорее.

Ямура слушал, подперев кулаком щеку, с видом человека, страдающего от зубной боли. Элен почувствовала к нему некоторую жалость. Всякий вступающий в деловые переговоры с Патрицией заслуживал сострадания.

— Мы присели перекусить на ступени этой лавки, а потом, естественно, заглянули внутрь. Я искала сувенир на память о Тайане.

— И выбрали именно чайник?

— Она выбрала. — Элен кивнула на подругу.

Ямура обреченно обернулся к Патриции:

— Почему?..

— Потому что это фарфор мастерских Цуна, — перебила Патриция.

— Вы хорошо разбираетесь в фарфоре?

— Не слишком, но работу нынешних кустарей от работы гончаров Цуна отличу.

— Хозяин лавки сразу предложил этот чайник?

— Ничего подобного, — рассердилась Патриция. — Для начала попытался продать дешевку.

— Зачем вы поехали к торговцу вторично?

— Узнать, что он делал в деревушке Цуань, — ответила Элен.

— Почему вас это заинтересовало?

— Убийца что-то искал в доме тя-ю.

— Откуда вы знаете?

Элен прикусила язык. Вовсе не собиралась подводить деревенского полицейского, нарушившего запрет и пропустившего ее в чайный павильон.

— Та-ак, — протянул Ямура. — Вижу, Чжан-Чень строг и неподкупен.

— Это не он, — быстро возразила Элен. — Мне рассказал один из стариков, обнаруживших убитую.

— Опять лжете?