В левую руку воткнулось что-то острое — она обнаружила лежащий на склоне нож. Мазан схватила рукоять скользкими пальцами и продолжила отчаянно карабкаться.

Еще один прыжок — и зверь был рядом с ней. Однако склон провалился, и его, шипящего и плюющегося, понесло вниз.

Мазан добралась до вершины холма, встала и вслепую побежала в темноту. Сзади слышался шелест почвы: демон еще раз попытался вылезти — и снова сполз книзу.

Ей удалось не упасть в глубокий и узкий овраг. Еще два шага — и женщина припала к земле, услышав, как тьму вспорол оглушительный вой.

На него ответил другой вой. Звук, отдающийся эхом в расселинах — будто тысячи душ падают в Бездну. Ноги Мазан сковал ледяной страх, воля и силы покинули ее. Она лежала на колючих камешках, и тяжелое дыхание поднимало облачка праха перед губами; глаза широко раскрылись, но не видели ничего, кроме россыпи скальных выступов вокруг овражка.

Откуда-то снизу, где остался растерзанный конь, послышалось шипение трех или четырех горл. Эти странные, почти человеческие голоса полнились страхом, паникой.

Темноту заполнил третий рев, пришедший с юга; она чуть не потеряла рассудок. Заметила, что прочертила пальцами правой руки глубокие полосы в почве. Левая все еще сжимала рукоять кетры — так крепко, как позволял остаток сил.

"Это не волки. О боги, что за глотки способны издать такие…"

Слева, очень близко, послышалось громкое ворчание. Она невольно повернула голову, и мороз пробрал парализованное ужасом тело, спустился в спекшуюся землю, будто намереваясь пустить корни. Волк, но не обычный волк, спускался по уступам прямо к тому оврагу, где лежала она — больше волка, ростом с дикую лошадь, серый или черный — темнота не дала понять. Замер, стоя в профиль к ней — его внимание привлекло что-то внизу, на дороге.

Затем тяжелая голова повернулась; Мазан Гилани поняла, что светящиеся янтарные глаза смотрят прямо на нее. Будто два провала, ведущие к безумию.

Сердце замерло в груди. Она не могла вздохнуть, тем более — отвести взор от угрожающих глаз зверя.

Потом глаза медленно — очень медленно — сомкнулись, став щелками. Голова повернулась вперед.

Зверь потопал к гребню холма. Помедлил, глядя вниз, и исчез из вида, спустившись по склону.

Воздух, полный пыли, вдруг хлынул в легкие. Она закашлялась — а кто бы смог вытерпеть? — и сжалась в комочек, задыхаясь и перхая, сплевывая густую мокроту. Беспомощная, сдавшаяся — отказавшаяся от всякого действия. Мазан Гилани кашляла и ожидала возвращения чудовища, которое подхватит ее громадными челюстями, перекусит шею, позвоночник, раздавит ребра, вырвет сердце.

Дыхание медленно восстанавливалось. Она лежала на пропитавшемся потом грунте, дергаясь и содрогаясь.

Слыша крики птиц высоко в небе. Небесные голоса, уходящие на юг. Летящие так быстро, как позволяют крылья.

А ближе… ни звука.

Мазан Гилани перевернулась на спину и уставилась вверх незрячими глазами. Кровь капала из порванного бедра. "Вот бы Лизунец и другие услышали…"

Деджим Небрал мчался сквозь тьму: три быстрых зверя и четвертый, хромающий и уже далеко отставший. Он слишком ослаб, обезумел от голода, потерял ловкость — поэтому еще один член Д'айверса был убит простой женщиной, и притом безо всякого труда. Она также сумела одним движением ножа изуродовать второго.

Т'ролбарал нуждался в пище. Кровь лошади едва начала утолять безграничную жажду, но даже от этой порции по телам пронесся отзвук силы, надежды на выздоровление.

За Небралом охотятся. Какая наглость! Вонь врагов заполнила воздух; казалось, ветер приносил ее со всех сторон, кроме той, что впереди. Ярость древней жизни, смертельная угроза — Т'ролбарал страдал от этого ощущения. Что за звери за ним гонятся?

Четвертое тело, плетущееся уже в половине лиги позади, чувствовало близость преследователей. Они шли незаметно, как будто не желали слишком приближаться, приканчивать раненого Д'айверса. Их присутствие обнаружил рев… но с тех пор за спинами была тишина и чувственное ощущение чьей — то близости.

Они просто играют с Небралом. Понимание раздражало Т'ролбарала, кислотой кипело в тяжело стучащих сердцах. Будь он здоров, будь его семь, а не три и обрубок сзади — твари познали бы страх и боль. Даже сейчас Небрал планировал залечь в засаду, используя раненое тело как приманку. Но это очень рискованно — никто не смог бы предсказать, сколько тварей охотятся за ним.

Да, шансов мало. Он отчаянно бежит, как заяц. Он беспомощен в чужой игре.

Передовые трое Д'айверсов перестали чуять запах врага. Неудивительно. Немногие способны померяться с Деджимом Небралом в скорости. Похоже, они удовлетворятся забавой с раненым, дав оставшимся троим возможность разглядеть врагов, опознать и запомнить, готовя жестокую месть.

Но таинственные твари не показывались, не спешили рвать на куски раненого. Даже отставший член своры переставал чуять вражью вонь.

Бессмыслица.

Деджим Небрал замедлил бег. Он чувствовал любопытство и, в немалой степени, беспокойство.

Благословенная прохлада сменилась промозглым холодом. Ночь опустилась на бредущих солдат, вызвав поток новых жалоб. Баюкая на груди девочку, Скрипач шел в дух шагах сзади Калама и Бена; за ним почти неслышно ступала Апсалар.