— Разумею, отче, — желтые глаза монаха скрылись за голыми, как у птицы, веками.

— Да только не оплошай, как допрежь с братом Онуфрием. Отец Михаил до самого Купалы все допытывался, что за хвороба чудная инока сгубила.

— Не хотел он идти за мной, отче! — виновато зашелестел в ответ голос Перфилия. — В том вины моей нет.

— Ладно, дело прошлое, — смилостивился казначей. — Ступай. Действуй по своему разумению. Верю: что ни содеешь, то во славу Божию.

— Истинно так, отче, — темная фигура монаха словно уменьшилась вдвое и бесшумной тенью выскользнула за дверь.

Оказавшись в трактире, куда Ксави потащила Джоанну, как она объяснила, «для успокоения нервов», подруги продолжили обсуждение создавшегося положения.

Ксави никак не могла успокоиться:

— Вот старая лиса! Книга наверняка у него в руках, даю голову на отсечение. Интересно, как он ее собирается использовать?

— Да уж наверное не печку топить, — Джоанна отхлебнула из ковша и поморщилась: — Ох, и термояд! Как бы из Америки не позвонить! [119] — глянув на подавившуюся Ксави, она нахмурилась, — Ладно. Шутки в сторону! Этот казначей показался мне человеком очень и очень неглупым. И энтузиазма сие наблюдение не добавляет.

— Думаешь, он способен понять информацию и пустить ее в ход?

— Не знаю. Но мне кажется, да. Иначе зачем бы он так старательно выкручивался. Представь себя на его месте: тебе в руки попадает нечто подобное. Если ты не можешь ни прочитать, ни понять, так неужели ты не отдашь ее без колебаний тому, кто за ней пришел?

Ксави задумчиво почесала ухо:

— А если он коллекционер?

— Казначей? — Джоанна саркастически усмехнулась. — Тогда я не понимаю игумена, который назначил коллекционера на такую должность. Все монастырские денежки ухнули бы на такое хобби. Кроме того, — добавила она, — два фаната-библиофила на одну обитель — это перебор.

— Да-а! Что-то у меня уверенность в завтрашнем дне падает. Что ты предлагаешь, капитан?

— Боюсь, у нас есть только один выход — искать Филата. Ну, того мужика, который нашел книгу. И поскорее. Иначе этот лис-казначей может таких дров наломать! Подумать страшно!

— Да где ж теперь того Филата найдешь? — пригорюнилась Ксави. — Он же, помнишь, говорил, что с обозом уходит. Стой! — подскочила она вдруг. — Да ведь этот обоз должен идти через Ипатьево… Как раз в эти дни! И даже… Стоять там дня два! Это еще старшина их повторял!

— Ну и что? — Джоанна, меланхолично пощипывая толстый хлебный ломоть, лепила смешного зайца.

— Как «что»?! — Мари даже затанцевала от возбуждения. — Да ведь это же в трех верстах отсюда! Полчаса верхом, час пешком!

Заяц полетел в угол, монета — на стол, и через секунду до ушей остолбеневшего трактирщика донесся только удаляющийся перестук копыт.

— Не пойду я, да не пойду! — худющий мужичонка с тупым остервенением отмахивался от двух назойливых отроков. — Сказано, не пойду! И всё тут.

— Да ты погоди, Филат, — Джоанна перевела дух и вновь терпеливо принялась объяснять: — Книжку мы обронили, а ты нашел и в Егорьев монастырь снес. Сам же сказывал. Было?

— Было — не было, — отвел белесые глаза мужичонка. — Ничего не ведаю, никаких книжек не находил. Мы людишки темные, грамотам необученные…

— Как же так, Филат? — язвительно влезла Ксави. — Давеча баял — находил, нонича — не находил. Нехорошо это.

— Нехорошо, — буркнул Филат. — А на дыбе монастырской болтаться хорошо?

— За что ж тебя на дыбу-то? — удивилась Джоанна.

— За что? Знамо дело, завсегда сыщут.

— Был бы человек — статья найдется! — хихикнула Мари.

Филат укоризненно глянул на нее и шмыгнул длинным носом:

— Веселы больно бояре. Им-от что? Батогами их не бивали, на дыбе не катовали. Ничо-о-о! Господь един. Он всё зрит!

— Филатушка! — потеряв терпение, взмолилась Джоанна. — Да что ж ты, в самом деле?! Ведь тебе и сознаваться ни в чем не надо. Ты только отцу казначею скажи то, что нам давеча говорил. Мол, книга не моя. Подобрал, мол, у околицы Авдотьевки. А чья — не ведаю. И всё!