Побег привел немцев в бешенство. На агентов была объявлена настоящая охота. Эсэсовцы перекрыли все дороги, окрестности тюрьмы прочесывали поисковые отряды с собаками. Гискес вспоминал: «И в абвере, и в гестапо все были в ярости. А мне стало ясно, что большой игре пришел конец. Даже если беглецы не сумеют добраться до Испании или Швейцарии, они уж наверняка поделятся своими сведениями с бойцами местного Сопротивления. В общем, рано или поздно новости переберутся через Ла-Манш. Конечно, я был очень расстроен, но, тем не менее, не мог не восхищаться отчаянной храбростью этих целеустремленных, готовых на все людей».

Шрайдер не переставал надеяться, что беглецов вот-вот схватят. Он всегда пребывал в уверенности, что из гааренс-кой тюрьмы сбежать невозможно, и при каждом удобном случае убеждал в этом своих начальников. Теперь он опасался, что беглецы начнут делиться опытом с товарищами, что было и вовсе недопустимо. Вопиющее нарушение порядка привело к обострению конфликта между Гиммлером и Ка-нарисом. Нацистский босс обвинил абвер в пренебрежении правилами безопасности и приказал, чтобы в дальнейшем всеми делами агентов SOE занималось исключительно гестапо. Все радиопередатчики, участвующие в большой игре Гискеса, теперь контролировались соответствующей службой гестапо, возглавляемой штурмбаннфюрером Кингардтом.

Убедившись, что беглецам удалось скрыться, гестапо установило за их головы награду. По всей Южной Голландии были развешаны многочисленные плакаты следующего содержания:

Последнее место жительства обоих беглецов было в гааренской тюрьме, но об этом нигде не упоминалось.

Во время вынужденных скитаний по Голландии, должно быть, многие подозревали в них разыскиваемых преступников, но никто не выдал беглецов. Они много раз переезжали с места на место и в конце концов в середине ноября 1943 года добрались до Швейцарии. В Берне они подробно доложили обо всем голландскому военному атташе генерал-майору Трихту, который незамедлительно отправил информацию в Лондон. Большая игра близилась к завершению.

Однако Гискес и Шрайдер были готовы к такому повороту событий. Одновременно по двум каналам связи в Лондон пошли сообщения следующего содержания: «Даурлейн и Уббинк схвачены гестапо. Согласились работать на немцев. Направлены в Англию. Легенда – якобы бежали из Гаарена».

Когда беглецы после долгих и опасных странствий добрались до Испании, голландские дипломаты в Мадриде встретили их настороженно, поскольку были предупреждены Лондоном. Отважных беглецов отправили в Гибралтар, откуда 1 февраля 1944 года они добрались на английском самолете до Бристоля. Путь от Гаарена до Бристоля занял пять месяцев. К тому времени руководители Британской и Голландской секретных служб уже начали понимать, что в Голландии не все ладно. Тем не менее Даурлейн и Уббинк оставались под подозрением и много месяцев провели в брикстонской тюрьме. И только после того, как голландская следственная комиссия расследовала всю историю грандиозной игры немцев, они были полностью оправданы. А в октябре 1950 года оба получили по Рьщарскому кресту. Таким образом Голландия хотя и с опозданием, но оценила беспримерное мужество этих людей.

23 ноября 1943 года еще трое арестантов – Ян Якоб ван Рицшотен, Аат ван дер Гиссен и Антон Вегнер – бежали из Гаарена. Оказавшись на свободе, они поспешили предупредить Лондон об опасности. Но только ранней весной 1944 года появилась та самая новая метла, которая начала мести подчистую. На смену майору Бингему, главе голландского отделения SOE, пришел майор Добсон и немедленно приступил к реорганизации. Он полностью перестроил работу своего отделения и, что немаловажно, установил более дружеские отношения с руководителями голландской секретной службы.

У голландских разведчиков тоже произошло немало перемен. Отдел полковника де Брина был распущен, отделу майора Зомера были отданы военно-разведывательные функции. Кроме того, появилась новая организация – Bureau voor Bijzondere Opdrachten (ВВО) – Бюро специальных операций, которое должно было заниматься всеми вопросами, связанными с движением Сопротивления и отправкой агентов. Главой нового бюро стал престарелый генерал-майор Дж. В. Ооршот, еще до войны возглавлявший голландскую разведку. Но все оперативные вопросы решались двумя офицерами, имевшими огромный опыт работы в движении Сопротивления и лишь недавно прибывшими в Великобританию, – майором де Граафом и майором Ф.Дж. Клиизингом.

После четырех лет сплошных неудач и разочарований, после того как множество отважных людей были принесены в жертву, а огромное количество оружия и боеприпасов, так необходимых подпольщикам, попало в руки немцев, сотрудничество между британскими и голландскими разведчиками наконец стало плодотворным и успешным. Но было уже слишком поздно. Роковые ошибки, допущенные в прошлом, уже невозможно было исправить.

Новый побег из Гаарена (трое беглецов оставались на свободе довольно долго) заставил Гискеса поверить, что в Лондоне узнали правду. И хотя обмен радиосообщениями продолжался – передачи велись по восьми из девятнадцати каналов связи Гискеса, – сообщения из Лондона теперь казались ему такими же надуманными и бессмысленными, как те, которые он сам посылал. К концу марта 1944 года постановщики грандиозного спектакля единодушно пришли к выводу, что продолжать его нет смысла. Гискес отправил в Лондон прощальное сообщение, исполненное, как он считал, горького сарказма: