…убить…

О, боги…

— Тише, тише, Найта, маленькая моя, — шептал Ксиль, позволяя мне уткнуться в его надежное плечо. — Все хорошо, правда. Я просто растерялся. Но это быстро прошло, честно. Ну, не переживай, малыш, ничего же не случилось.

Я думала, что расплачусь, но слезы куда-то подевались. Осталось прерывистое, хриплое дыхание и дрожь в напряженных пальцах.

— Ты испугался… из-за этого я могла его убить… — выдохнула я, то ли оправдываясь, то ли жалуясь.

Смешок Максимилиана шевельнул волосы у меня на затылке.

— Да, я испугался. Но не за себя, глупенькая. И даже не за Дэйра.

Я замерла.

— А за кого?

Объятия стали крепче. Как будто успокоение сменилось защитой.

— За тебя, — очень тихо сказал он. — Я думал, что он пришел за тобой, и испугался этого до одури.

Сердце у меня сжалось от нежности. Захотелось запрокинуть голову, встать на цыпочки и коснуться губами — хотя бы мимолетно — щеки моего князя, ободряя его и себя.

Но, конечно, моим планам не дали воплотиться в жизнь.

— Я говорил, что не причиню вреда, — гипнотизирующий голос Акери обласкал слух. Очень холодная, почти как тающий лед, рука легла мне на плечо успокаивающим движением скользнула вверх, к шее. Ощущение было странным, но не пугающим. Я почувствовала себя трогательным пушистым щенком, которого гладит гость, чтобы угодить хозяину. — Никогда и ни за что. Или я до сих пор не заслужил твое доверие, мой маленький северный мальчик?

Обращение прозвучало так спокойно, уверенно, без тени сомнения в своем праве, что у меня внутри все на дыбы встало. Злость, более здоровая и взвешенная, чем минуту назад, поднялась из глубины души, прекрасно прочищая мозги.

Этот Акери отчего-то считал, что может называть Ксиля «своим мальчиком». Как старший? Как сильнейший?

Не важно. Мне это в любом случае очень-очень не нравилось.

Сжав губы, я развернулась в объятиях, уходя от ледяного прикосновения и прижимаясь спиной к пылающему, как печка, Ксилю.

— А у него есть причины вам доверять? — тон у меня балансировал между здоровой злостью и откровенным хамством. Сила все еще плескалась вокруг меня, придавая уверенности. И, хотя цветовая гамма мира вернулась в норму, нити все еще маячили на грани видимости призрачной паутиной.

— Ну, есть парочка, — усмехнулся Максимилиан, сжимая руки на моей талии. — Но принимать их во внимание вовсе не обязательно.

«Мне нравится твоя ревность, Найта. Она очень страстная», — мурлыкнул он про себя. Я вздрогнула, инстинктивно реагируя на мысленную речь.

«Я не ревную. Правда… А он может нас слышать?»

«Акери? Технически — да. Но сейчас не слушает, поверь, — мысленный голос Максимилиана был спокойным, но фоновым шумом по-прежнему плескались опасение и дискомфорт от присутствия белоснежного старейшины. — Акери — очень странное существо. Я его не понимаю, — с очевидной неохотой признался он. — Но инстинкты и опыт требуют, чтобы мое доверие было безграничным».

«Потому что он сильнее?»

«Да», — коротко ответил Ксиль и, ничего не поясняя, отключился.

— Если ты не собираешься отнимать у меня Найту, то зачем пришел? — холодно поинтересовался он вслух. — Узнать, как дела, и только? Не слишком-то на тебя похоже.

Акери чуть склонил голову набок, медля с ответом. Я воспользовалась паузой, чтобы посмотреть, как там Дэйр. Бедняга, вот уж кому не повезло… Не знаю, что там за отношения у этого старейшины с моим князем, но страшнее того, что Акери сотворил с аллийцем, придумать трудно.

Дэриэлл, мучительно бледный, перехватил мой взгляд и улыбнулся, успокаивая и вселяя уверенность. Все же он целитель до глубины души — в первую очередь думает не о своем благополучии, а о чужом. И без всякой телепатии ясно, что больше всего на свете Дэйру хотелось бы сейчас уйти и отгородиться от этого жуткого призрака из прошлого хотя бы дверью нашей комнаты. Но только побелевшие губы и дрожащие ресницы выдавали настоящие эмоции, пока Дэйр улыбкой и теплым взглядом старался поддержать нас и смягчить ситуацию.

Старейшина не удостоил вниманием наши переглядывания. Он вообще держался так, словно не замечал аллийца с неестественно выпрямленной спиной и напоказ безмятежной полуулыбкой.

— Я хочу поговорить с ней, — наконец произнес Акери, ласкающим движением проводя по моей щеке подушечками пальцев. Чуть измени он угол — и кожу бы расцветили алые узоры от черных, бритвенно острых когтей. — С твоей… возлюбленной.

— Нет. Это не обсуждается, — отрезал князь. Голос его отдавал холодом полярных льдов. — Что-то еще?