Вадим вышел из душа, хотел подойти к окну, чтобы взглянуть на панораму ночной Зороастры, когда острое чувство тревоги кольнуло рассудок.

Он начал резко разворачиваться, но не успел завершить начатое движение — сокрушительный, точно рассчитанный удар в одно мгновенье погасил его сознание.

Элио.

Кабинет генерала Стангмаера...

— Историки современности часто отождествляют Землю и Альянс, но такой подход неверен, по крайней мере для заключительного этапа Галактической войны, — сухо сформулировал свою мысль Стангмаер, неторопливо прохаживаясь по кабинету, вдоль длинного стола для совещаний, за которым сейчас сидел всего один человек — его заместитель по оперативной работе адмирал Нефедов. — Прародина к тридцатым годам двадцать седьмого века опустела, и Альянс действовал на большом удалении от Солнечной системы.

— Да, но почему тогда именно падение Земли ознаменовало конец активной фазы боевых действий и привело к капитуляции всего Альянса? — возразил ему Андрей Сергеевич.

Уилфред неопределенно пожал плечами.

— Война была проиграна задолго до вторжения Флота Колоний в границы Солнечной системы, — ответил он. — Согласен, в две тысячи шестьсот тридцать пятом году основные силы Альянса вновь сконцентрировались в системе прародины, но нельзя заблуждаться, считая, что руководство боевыми операциями осуществлялось с Земли.

Уилфред явно хотел подвести собеседника к определенной мысли, которую не торопился озвучивать.

— Временная концентрация сил, перемещение флотов с периферии к центру? — Нефедов размышлял вслух. — Мне не совсем понятно, почему командование Альянса пошло на подобный шаг? К чему нарываться на последнюю битву, идти на поводу у противника? Не случись концентрации основных флотов Альянса в границах Солнечной системы, война бы продолжалась еще лет десять как минимум.

— Верно. И победителями в ней оказались бы машины. — Стангмаер остановился, тяжело оперся руками о стол и добавил, подавшись к своему заместителю: — Это очень хорошо понимал адмирал Табанов. Именно по его приказу в Солнечную систему были стянуты основные силы Альянса. Он не пошел на поводу у противника, но умело разыграл свою собственную комбинацию. Он искусственно создал предпосылки к поражению и капитуляции, пожертвовав при этом многим. Я часто задаю вопрос: ради чего он намеренно проиграл войну?

— Чтобы спасти людей от полного взаимного истребления? — предположил Нефедов.

— Наверное, так. Иного смысла в его поступках просто нет. Табанов начал войну лейтенантом, прошел через все этапы чудовищного противостояния. Он лучше других понимал, а быть может, знал наверняка, где именно была пройдена черта невозвращения, когда стратегическое планирование десятков, сотен проводимых одновременно боевых операций, на многих пространственных фронтах, стало ускользать из-под контроля людей. На заключительном этапе войны силами Альянса руководили отнюдь не адмиралы. Война людей незаметно трансформировалась в войну машин, а для кибернетических систем защита Земли не являлась первостепенной задачей. Если «Линию Хаммера» построили по прямому приказу человека, то внешнее кольцо стратегических опорных пунктов создано машинами. Они выбрали оптимальную долгосрочную стратегию и успешно реализовывали ее. Не вмешайся в планы кибернетических систем человеческий фактор в лице адмирала Табанова, машины, рассредоточив свои силы за границами освоенного на тот момент космоса, постепенно сжимали бы кольцо, нанося удары, ужесточая блокаду, действуя одновременно с тысяч различных направлений, избегая доказавших свою несостоятельность тотальных сражений, распыляя силы Флота Колоний, пока не задушили бы последний оплот сопротивления людей. Мрачная картина, но последние открытия подтверждают: все шло к тому. Мы до сих пор не знаем мест дислокации большинства баз внешнего кольца, три столетия не прекращаются локальные стычки с отдельными анклавами машин.

Сотни тысяч, если не миллионы, модулей «Одиночка» по-прежнему ждут своего часа. Табанов, вероятно, разрушил глобальную сеть, координировавшую действия отдельных серв-соединений. Этим он дал шанс поколению выживших находить и зачищать планеты, колонизированные уже не людьми, а машинами. Однако последние события наводят меня на мысль, что и такой вариант был предусмотрен искусственными интеллектами, вышедшими из-под контроля людей.

— Господин генерал, вы серьезно считаете, что нам по-прежнему угрожает призрак той войны?

— Знал бы ты, Андрей Сергеевич, сколько головной боли доставляют мне эти гипотетические базы, расположение которых до сих пор неизвестно. А тут еще с Окраины пошел поток сервомеханизмов серии «Хьюго», якобы выпускаемых в системе Норман. Контрольная закупка показала, что они полностью идентичны андроидам, хранившимся на складах Эрихайма, и что еще хуже — совпадают с машинами, уничтоженными в усадьбе господина Райбена. Это уже не случайности, а часть плана по внедрению на послевоенные планеты техники двойного предназначения. Норман — бывшая база Альянса, на территории которой по непроверенным пока данным живут люди. Я не нахожу разумным возобновление производства андроидов серии «Хьюго», если все действия не укладываются в рамки определенной операции, некоего акта возмездия, призванного обратить историю вспять и вновь выпустить на оперативный простор тысячи машин, дремлющих в ожидании приказа.

— Но модифицированные бытовые дройды могут стать лишь пятой колонной, исполнителями разовых террористических или диверсионных актов. Это, конечно, огромная опасность, но количество замаскированных боевых машин слишком мало, чтобы представлять угрозу хотя бы одной произвольно избранной планете.

— Нельзя недооценивать противника, — мрачно предостерег своего заместителя генерал Стангмаер. — Нельзя забывать о произошедшем здесь, на Элио. Модифицированные дройды — лишь часть плана, согласен, а главную скрипку в нем должны сыграть те, кто сумел воздействовать на разум людей через импланты.