— А ну, пошёл отсюда! — пожалел викинга Авось. Юноша даже попытался оттащить эту богатырскую спящую красавицу с дороги, но варяг внезапно проснулся, явно не понимая, где находится, и уставился на Авося. Его мутный взор заволокло мечтательной пеленой:

— О, моя Брунгильда! — сладко замурлыкал он, пытаясь заключить юношу в объятья.

— Какая я тебе!.. — отбился Авось, а толпа уже визжала от восторга. И бедный Авось, вдруг покраснев, отошёл в сторону.

— У тебя доброе сердце, — проворковала гадалка, внезапно появившись у него за спиной. — Хочешь, расскажу тебе твою судьбу?

— Нет-нет, — замотал головой Авось. — Хватит уже.

Но гадалка уже крепко ухватила его за руку, и вдруг зазывное рыночное выражение слетело с её лица, а большие чёрные глаза на миг застыли.

— Денег не надо, — прошептала она, внимательно посмотрев на юношу. — Человек, которого ты ищешь, ждёт тебя за углом…

— Ага, спасибо, — бросил ей Авось. Он вырвался и двинулся в направлении указанного угла. Юноша искал Карифу, собираясь многое сказать ему, причём подобрал некоторые очень сильные выражения. Но всё же его веселила бодрая хазарская столица, хотя уже очень скоро он увидит совсем другое лицо полуденного Юга. Авось завернул за богатый купеческий шатёр и вместо Карифы прямо с ходу налетел на слепого богомольца с чёрной повязкой на глазах.

— Ой, простите, — смутился Авось.

— Ничего, ступай с миром! — сказал ему поводырь слепца, а старец невидяще повернул к нему голову.

Авось двинулся своей дорогой и недовольно проворчал:

— Эти гадалки — что волхвы: брешут одно! Кого ты ищешь… — И вдруг веско добавил: — Ну, держись, Карифа!

А купец Карифа и без того пребывал в подавленном расположении духа. Ещё с утра к нему подошли и шепнули на ухо, что тайный товар должен быть тут же, на торгах. Верный Рагежа уже прикатил воз, закрытый грубой пыльной тканью. И ещё этот юнец с манящим браслетом, он теперь явно найдет его…

— О, Боги, Боги, — простонал Карифа. Он не знал, какой из двух означенных фактов угнетал его больше.

Шад был смертельно бледен, хотя этот ненавистный ему ветер с Каспийского моря придёт только к вечеру. Только к вечеру, когда всё уже будет закончено. Шад стоял на своём балконе и ждал.

Шаги, перестук жреческих башмаков о мраморный пол с богатой мозаикой. Шад обернулся. Жрецы вошли. Они были исполнены достоинства и напуганы одновременно. Шад знал, что это такое. Его щека дёрнулась, и он то ли облизнулся, то ли ухмыльнулся и стал, наверное, ещё бледнее.

— Ну, что? — вопросил правитель.

Жрецы торжественно (или испуганно?) склонили головы. Среди них был человек в чёрном капюшоне, что пугал унграми толпу на торгах.

— Народ ропщет — тихо ответил он. — Хотя пока всё спокойно.

Шад сглотнул. Потом резко вздохнул, как от спазма внезапного удушья.

— А как божественный каган? — прошептал он.

— Ему снова дали дурманящий отвар, — последовал спокойный ответ человека в чёрном капюшоне.

— Ах, вот где ты, змей! — усмехнулся Авось и двинулся прямо к Карифе. Тот стоял у своего торгового ряда, пристально смотрел на юношу, и плечи его совсем поникли. Авось нашёл своего «человека».

— Решил сбежать, не заплатив? — громко поинтересовался Авось.

— Простите, господин! — залепетал Карифа, суетливо кланяясь. — Это было так быстро и… страшно… мы…

— Ты чего тут? — Авось явно был сбит с толку таким странным поведением. — Чего рассказываешь?

— Простите, господин, я никогда бы… напугался… очень страшно…

«Вот хитрая лиса, — подумал Авось. — Притворяется. Юлит. Делает вид, что не узнаёт, принимает за другого».

— Белены объелся, да, Карифа? — спросил Авось.

— Я… какой-такой белены? — пролепетал Карифа. Казалось, он вот-вот грохнется в обморок. Самое удивительное, что стоявший за ним Рагежа и тот, второй, вроде бы мусульманин, тоже были напуганы — что они тут за представление перед ним устроили?