Шрифт:
Ш-ррр… Б-бах! — великолепная фугасная свечка встала с другой стороны моста…
Вторым выстрелом — и сразу узкая вилка… отменно! [41]
Хорошо да что там! — отлично, превосходно, великолепно стреляет капитан Лукьянчиков, бывший друг бывшего врага народа бывшего комкора Рокоссовского, и сам четыре года тому назад, в 1937-м — бывший комбриг… [42]
А полк — это дивизион 122-мм гаубиц (гаубица старомодная, образца 1910/30 года — разработанная еще до империалистической войны французскими буржуями) и дивизион гаубиц 152-мм, которые типа М-10… Производства славной Мотовилихи… У последней гаубицы, кстати, снаряд весом в сорок килограммов…
41
Автор сам артиллерист, но так, наверное, не смог бы.
42
Ну, вот так аттестовали его за эту дружбу — переименовав из комбригов не в генерал-майоры, не в полковники даже, на худой конец, а сразу аж в капитаны… Только перед тем полгодика всего комбрига Лукьянчикова в тюрьме и подержали — и все дела! Правда, подержали его в камере смертников… Только дрожи теперь каждую ночь, капитан Лукьянчиков — придут сегодня за тобой снова или нет?
И супостат так славно выстроился (мечта артиллериста!) — вдоль главной оси эллипса рассеивания…
Так что хоть перелет получим, хоть недолет, а все попадания придутся по цели!
И понеслась к немцам, опять же, по кочкам — великая русская пизда… [43]
Гот мин унс!!!!
Зря Модель на часы смотрел… на войне это плохая примета!
…Полк, погибший прямо на месте дислокации…
Разбитые, перевернутые гаубицы, среди них лежат мертвые бойцы и командиры… Их достали пикировщики, вызванные взбешенным Моделем…
Закон такой есть на войне: отстрелялся — немедленно меняй огневую позицию! Да как тут сменишь… без предательски отнятой у полка тяги.
Поэтому стреляли до последнего.
«Умирай, где стоишь!» — говорил в замечательном фильме Александр Невский. Умирали артиллеристы там, где стояли.
А КНП немцы засекли со своего смешного самолетика — «Хеншель-126», который в каждом немецком корпусе для разведки и связи имелся. Кстати, с того самого, который колонну беженцев утром расстрелял.
Не успели наши разведчики окоп на КНП оборудовать — времени у них на это не было. Работать уже надо было!
На КНП — у разбитой буссоли — лежит, свободно раскинув руки, как уставший пахарь, красный комбриг, советский капитан Лукьянчиков…. до октября семнадцатого — штабс-капитан Русской Армии.
На его обращенном к небу мертвом лице — улыбка. Улыбка человека, который уже ничего и никого больше не боится… и который хорошо, славно поработал…
43
Артиллерийский термин. Означает беглый артогонь целого полка по сосредоточенной цели.
«Утомленное солнце нежно с морем прощалось…»
22 июня 1941 года. 06 часов 00 минут.
Кобрин
«Вставай, проклятьем заклейменный Весь мир голодных и рабов! Кипит наш разум возмущенный И смертный бой вести готов…»Это ничего, это просто «Интернационал». Исполняется по Всесоюзному радио в шесть часов утра.
По улицам города носится опавшая листва, пожелтевшая и съежившаяся от пламени пожаров. Под ногами скрипит битое стекло, где-то завывает сирена «Неотложки»…
Десять минут тому назад закончился второй авианалет на город: несколько «зетстроеров» — Ме-110 атаковали опустевший штаб 4-й армии. Ну и окружающим жилым домам досталось…
Сейчас жители города высыпали на улицы и столпились у черных раструбов репродукторов…
Закончился партийный гимн, и наконец говорит Москва:
— Здравствуйте, товарищи! Начинаем утреннюю гимнастику! Поставить ноги на ширине плеч, подниматься на носки и поднимать руки через стороны вверх и опускать вниз с вдохами и выдохами раз-два, раз-два! А теперь ноги на ширине плеч, совершать вращательные движения головой, наклонять ее вправо и влево, вперед и назад, к плечам раз-два, раз-два; раз-два!
Потрясенные люди молча расходятся…
22 июня 1941 года. 06 часов 10 минут.
Аэродром вблизи Кобрина
Ведро звякнуло о жестяную воронку, и в самолетный бак полился бензин. Сильно завоняло…
Комполка Васильев задумчиво посмотрел на эту патриархальную картину и обратился к своему куму — старшине Галагану:
— Слушай, Толя, и что — так вот и все время у вас и заправлялись?
— А шо?! — Галаган недоумевающе вскинул курчавую голову. — Скольки тех заправок вообще было… Для нашей-то сирой корпусной эскадрильи… Да и летали они… ну в Минск за шелковыми чулками для командармовой женки, ну на охоту в Пущу… В общем, нечасто летали… Да, кстати, вроде был у нас тут один маслобензозаправщик… так его сменяли на легковушку «паккард» у кобринского зававтохозяйства… а «паккард» тот потом списали да и отдали… кому-то… не знаю кому!
— Какая трогательная история… а бомбы у тебя тут есть?
— Та маем трохи… АО-10, и АО-25… а так — все больше цементные… учебные!
— Будем вешать хоть бы и цементные… гвоздей туда в них еще понапихаем… гвозди-то у тебя хоть есть?
— Та маем трохи…
К стоянке самолетов, где возились приехавшие с инженером полка и потому чудом уцелевшие техники (кто еще уцелел, было непонятно, улетевший на разведку в Высокое на УТ-2 замполит так и не вернулся), подъехала штабная «эмка» — генеральская, полноприводная, с высоким клиренсом, новенькая, сияющая… Из машины, сопя, вылез начальник политотдела дивизии.
Васильев одернул реглан, поправил пилотку — звездочка точно над переносицей и доложил:
— Товарищ диввоенкомиссар, 74-й ШАП…
— Почему утратили?!! — прервал его грозный комиссаров рык.
— Товарищ диввоенкомиссар, наша третья эскадрилья взлетала непосредственно под немецким артобстрелом, поэтому некоторые самолеты просто не успели…
— Молчать!!! Я тебя не спрашиваю про твою паршивую херню! Я тебя спрашиваю, почему утратили портреты Вождей?!! Может быть, сейчас враг над ними глумится?!! Молчать!!! Я тебя разжалую, я тебя в порошок сотру, я…
Что еще бы сделал грозный диввоенкомиссар с Васильевым, осталось тайной, ибо над головой вдруг мелькнула стремительная крылатая тень, и вокруг раздались тревожные крики «Воздух! Воздух!!!».
Грозный диввоенкомиссар, на ходу запрыгнув в рванувшую с места «эмку», отважно скрылся в клубах пыли… [44]
…Приземлившийся с ходу и так напугавший грозного комиссара УТ-2 козликом попрыгал по щебню ВПП и заглушил мотор. Замполит вылез на плоскость и потрясенно сорвал с головы шлем:
44
Случай подлинный, правда, он произошел в это страшное утро в другом авиаполку.