Шрифт:
Защелкали стрелки ПУАЗО, зашевелились и нацелились тонкие стволы орудий — не на врага, а на то место, где он будет, когда до него долетит снаряд…
Новый залп поставил стену из коричневых разрывов прямо на пути закручивающейся карусели, и головной «юнкерс», пролетевший сквозь эту стену, вылетел из сгоревшего порохового облака охваченный ярчайшим бензиновым пламенем…
Остальные пикировщики в ярости обрушили свой груз на позицию зенитчиков, на которой не успели даже отрыть орудийных двориков.
Но корабли были все равно прикрыты… Пускай всего только на четверть часа…
На вздыбленной, почерневшей земле лежит кисть руки. На запястье татуировка: синий кораблик… Пальцы шевелятся, скребут землю… Оторванная кисть еще живая… еще живая…
ГЛАВА 5
Вечер трудного дня
22 июня 1941 года. 17 часов 17 минут.
Буховичи, штаб 4-й армии
В просторном бревенчатом блиндаже, ярко освещенном семилинейными лампами, третий час идет совещание…
— Таким образом, явно обозначилось направление главного удара противника, как я ранее и предполагал и в связи с чем лично мною была своевременно поставлена боевая задача на пресечение переправы артиллеристам, летчикам и даже морякам флотилии — в обход Бреста с юга, в стык нашего и Юго-Западного фронтов! — Сандалов авторитетно откашлялся и продолжил академическим тоном: — Это подтверждается, в том числе, активным стремлением противника уничтожить корабли военной флотилии в данном районе. Правда, я лично никогда не ожидал от них, этих кораблей, особого толка…
— Вы уверены в своем прогнозе? — нахмурившись, спросил командарм Коробков.
— Това-а-арищ командующий, я же в двух военных академиях обучался! — не преминул ввернуть Сандалов, мол, как ты мог усомниться в моих словах. А затем без малейшей тени сомнения ответил: — Да и где ему еще переправиться? Здесь, у Коденя, открывается прямая дорога в обход прочно удерживаемого нами Бреста на Кобрин и, соответственно, непосредственно по магистрали М1 на узел дорог — Барановичи и далее на Минск. Прямая дорога к сердцу страны!
— А представим себе такой невероятный вариант, как переправа севернее Бреста… ну, например, у Волчина… — со смешком продолжил Сандалов. — Я, товарищи командиры, говорю это, разумеется, в качестве гротеска… И куда будет отсюда наступать противник — в Беловежскую Пущу, что ли? Мне уже смешно…
Товарищи командиры, переглянувшись, кивнули и поддержали шутку коллеги легкими улыбками.
— Исходя из вышесказанного, предлагаю… — монотонным голосом, как механический органчик, начал вещать Сандалов. — Первое. Дополнительно уплотнить оборону на левом фланге за счет не угрожаемых участков. Для этого снять два полка 49-й СД с правого фланга и вместе с гаубичным артполком дивизии переместить во вторую линию обороны в район Малориты. Последний, 15-й СП 49-й СД с легким артполком оставить в полевом заполнении УРов. Штадив-49 и спецподразделения дивизии — в Высоком. Командующий УРа товарищ Пузырев доложил мне, что к нему подошли три специальных артпульбатальона из Мозырского укрепрайона, со старой границы, с 15 перевооруженными 45-мм орудиями танками МС-1, и он разместил их на Семятическом, Волчинском и Брестском участках. С батальонами налажена проволочная связь. [62] Каждый из батальонных участков имеет четыре-шесть готовых ДОТов с вооружением и гарнизонами. Правда, ДОТы между собой и с войсками еще не связаны. Это предполагается выполнить в течение ближайших суток, максимум трое. Учитывая незначительную активность противника на этом участке, срок более чем достаточен. Однако считаю, что оборона на правом фланге, даже с учетом переброски частей 49-й СД, значительно упрочилась. Второе. Создать тыловую линию обороны на правом берегу Мухавца, фронтом на юг, с заполнением рубежа 205-й МСД от Бреста исключительно до Кобрина включительно…
62
От автора: да, я знаю, что связь — проводная! Но так писал сам Сандалов!
Во время доклада многие командиры спят с открытыми глазами… Ничего уже не понимая…
22 июня 1941 года. 19 часов 00 минут.
Деревня Запруды, на шоссе Кобрин — Пружаны
Сандалов, барственно расположившись на заднем сиденье генеральской «М-1», лениво посматривал в окошко…
Вдоль дороги тянулись к магистрали колонны эвакуируемых, гнали стада мычащих недоенных коров, блеющие отары овец… Над дорогой стояло недвижимое облако пыли…
Внезапно Сандалов нагнулся к переднему сиденью и капризно ткнул водителя в шею, как подгулявший купчик Ваньку-извозчика:
— Стой, Иван!
Машина, скрипнув тормозами, остановилась у въезда в деревню. На обочине стоял броневичок БА-20, у открытой дверцы которого курил запыленный донельзя командир.
Это был однокашник Сандалова по Академии Генерального штаба Л. А. Пэрн, который, однако, так и застрял в звании полковника…
Как говорил сам полковник: «Видимо, из-за проклятого „пятого пу-у-у-у-ункта“».
Но Сандалов полагал, напротив, что исключительно из-за его непроходимой имманентной тупости. Поэтому ГЕНЕРАЛ Сандалов был особенно рад его видеть.
Сандалов ответил на молодецкое отдание чести ленивым взмахом руки и добродушно сказал:
— Да бросьте, коллега! Мы ведь не на строевом смотре… Откуда Вы, что нового?
— Я всего-навсего делегат связи от 10-й армии, — доложил Пэрн обрадованно. — Война нас с командармом, да и всем командованием, застала в полевой поездке под Белостоком, и командарм Голубев Константин Дмитриевич лично(!) приказал мне ехать к Вам в качестве его личного(!) представителя.