Шрифт:
– Я знаю все, - сказал ледяным тоном голос, - я знаю все, Принцесса, все, кроме Истины!
Никки-химэ устало провела рукой по лицу, расправляя челку и прикрывая то место, где когда-то были ее глаза.
– О какой Истине ты толкуешь, сын бездны?
– О той Истине, с которой все началось, Слепая Принцесса. О той Истине, которая лишила тебя глаз, а Принца - его сердца.
– Вот и спрашивай Принца, сатана, - сказала Никки-химэ.
– Может быть, он тебе что-то расскажет.
– Он уже ничего не расскажет, Слепая Принцесса, - с наигранной скорбью сказал голос.
– Он больше ничего не расскажет.
Никки-химэ почувствовала, как кто-то тронул стылыми пальцами ее волосы, раздвинул их плотный полог и запечатлел на плече ледяной поцелуй. Даже не поцелуй, а - печать, ледяную, пронизывающую до самого сердца печать.
– Почему? Почему он больше ничего не скажет?
– Он низвержен, Принцесса. Он окончательно низвержен... Его механическое сердце не выдержало мук совести. Оказывается, даже боги подвержены этой болезни.
– Ты это сделал, сатана?
– опустила голову Никки-химэ.
– Хотя, о чем я спрашиваю... конечно, ты.
– Вы остались последней, Принцесса. Только вам известна Истина. Скажите мне ее, и тогда вы будете вознаграждены!
– У тебя нет ничего такого, в чем бы я нуждалась, - гордо сказала Никки-химэ.
– Изыди, тварь!
Голос рассмеялся. Надменно, высокомерно, оскорбительно.
– С каких это пор ваши собственные глаза стали вам безразличны, Принцесса?!
– Ты лжешь!
– крикнула Никки-химэ.
– Ты лжешь!
– Я смотрю на них, - наставительно поправил Принцессу голос.
– Я смотрю на них и любуюсь ими, Принцесса. Они прекрасны, они сверкают, как тысячи звезд! Вечность нисколько не повредила им. Ни единого тусклого пятнышка!
– Отдай мне их! Отдай!
– Вы как дитя, Принцесса. Вы требуете назад свою игрушку и ничего не хотите вернуть взамен.
– Я все отдам, - прошептала Никки-химэ.
– Я отдам все, что ты хочешь, сатана.
– Истину, Принцесса, Истину! Ведь это ваше желание завершить мир, опровергнуть тезис Итиро и тезис Адама. Но для подведения черты нужна Истина!
– Я скажу...
Ледяная рука погладила Принцессу по голове. В этом касании нет ни одобрения, ни поощрения, лишь знак того, что палач находится рядом. Он готов выслушать признание, вынести приговор и привести его в исполнение.
– Я скажу, - повторила Никки-химэ.
– Говорите, Принцесса!
– Я. Я! Я!!!
Голос помолчал, а затем с раздражением спросил:
– Что вы имеет в виду, Принцесса?
– Я, - заплакала Никки-химэ, - я есть Истина. Я - та сила, в бездне которой родилась идея Заговора, я - та сила, в бездне которой Заговор обрел свой лик, я - та сила, которая совратила Второго из Трех, и Заговор стал Истиной! Я есть Истина!!!
Слепая Принцесса рыдала.
– Ты слышала это, дитя?
– спросил голос.
– О чем ты толкуешь, сатана?
– сквозь слезы сказала Никки-химэ.
– Я обращаюсь не к тебе, Слепая Принцесса, - строго сказал голос.
– Так ты слышала все, дитя?
– Да. Да, я слышала все, - сказал второй голос.
Никки-химэ подняла голову и протянула руки:
– Сэцуке? Сэцуке, ты здесь, дитя мое?!
– Она не твое дитя, Принцесса, - возразил голос.
– Итак, каково будет твое решение?
– Верни им все, Авель.
– Ты не ошибаешься, Сэцуке? Ты сама слышала признание. Они виновны. Они виновны не только в содеянном, они виновны в том, что грех предательства и убийства стал основой их Творения! Сколько сфирот они обрекли на бессмысленные муки!
– Верни им все, Авель.
– Сколько раз они пытались убить тебя, дитя! Вспомни собственные страдания, страдания тех, кто был рядом с тобой!
– Верни им все, Авель.
– Ты сказала.
– Я решила.
Неимоверная боль пронзила пустые глазницы Слепой Принцессы. Никки-химэ закричала от ужаса, и неизвестно что было больше в нем - ужаса муки или ужаса первого взгляда. Исчезла столь привычная тьма, она переполнилась, насытилась красками, безумным хаосом цвета. Принцесса встала, пошатываясь, и чья-то рука обняла ее за талию, удерживая на ногах.
– Вот мы все вместе, - сказал Авель.
– Как в старые добрые времена.
Никки-химэ огляделась. Ее поддерживал Итиро. Рядом стояли смущенно улыбающаяся Сэцуке и Авель.
Вокруг простиралась белоснежная бесконечность.
– Я ничего не понимаю, - сказала Принцесса.
– А где Третий?
– Вы изволили назвать меня сатаной и сыном бездны, Ваше Высочество, - церемонно поклонился Авель.
– Однажды мне надоело пребывать мертвым, и я так же решил обрести воплощение в вашем мире.