И пошел в противоположную сторону.

"Ладно, — решила чаровница, с тоской смотря ему в след, — чему быть — того не миновать, а все остальное покроется желтыми листьями…".

Шон шел вперед по улице и думал, думал, думал… Боялся ли он? Да, конечно, он боялся.

Но выбора ни у кого из них не было…

Едва она явилась в гостильню, как тут же к ней смазанными тенями метнулись Ждан с Яромиром:

— Ты где была?! — до чего же слаженно получилось!

— Разговаривала с отцом Алишером, — соврала Веля, — ему нужно кое-что для завтрашнего ритуала.

— Ритуала?

— Для уничтожения артефакта. Вы можете съездить на Ярмарку в соседний город?

Яромир удивленно приподнял брови:

— А кроме нас никто не может этого сделать?

— Отец Алишер сказал, что так надо, — Велимира передала ему кусок пергамента, — я не смотрела, что там. Привезете?

— Ну, хорошо, — пожал плечами Ждан, — привезем… А дальше что?

— А дальше… — Девушка вздохнула и продолжила: — дальше уж как-нибудь. Выезжайте сейчас, ладно?

Ей очень не хотелось применять свой Дар против своих друзей, но пришлось. А иначе как бы они ей поверили? Лгать-то тоже не всякому дано…

А сама девушка, едва стемнело, выскользнула наружу и отправилась к храму.

Попрощаться или навеки заключить себя в оковы…

Веля тихонько затворила дверь и подняла глаза, осматривая комнату. Сушеные растения, подвязанные к веревке, тянувшейся из угла в угол, наискось, простой деревянный стол, пара стульев, образок Сонны Светоносной на стене…

Он сидел спиной, глядя в одну точку. Не услышал, как она вошла? Может быть.

Девушка, стараясь ступать как можно тише, подошла и аккуратно опустилась рядом, расправляя складки на платье, купленном днем: в штанах стало ходить совсем жарко. На Дара она бросила лишь один взгляд украдкой — и тут же отвернулась. До сих пор сердится? Или уже нет?

— Это тебе. — Она робко пододвинула к Дарену сверток: белую рубаху, вышитую красными нитями.

Войник молча развернул ее, несколько пылинок рассматривая. Потом бережно положил на колени и, не глядя на девушку, спросил:

— Простишь меня?

Велимира поперхнулась:

— Я?..

Войник криво усмехнулся и, все еще избегая ее взгляда, продолжил:

— Ну да, ты. Мне важно, чтобы ты простила… перед тем, как все это начнется.

— Ты считаешь себя виноватым? — удивленно переспросила девушка, — за что? За то, что я стану кошкой? Да еще может, и не стану!

Дарен улыбнулся и, наконец, посмотрел на нее:

— Я не о том. Это твое решение. Я извиняюсь за свою грубость.

— Так… это…

Велимира растерялась и, не смотря на Дара, все разглаживала невидимые уже складки на своем чужеземном и непривычном платье. Наконец, она сделала глубокий вдох и выпалила:

— Я и не обижалась. Правда.

— Да? Это хорошо, — он снова улыбнулся, — так будет лучше.

Девушка и припомнить не могла, чтобы он столько раз улыбался за день. Что, если она сейчас совершит ошибку?

— Ты… — она сглотнула, — ты уверен?

Дарен горько усмехнулся:

— Я уверен в обратном. Но… — Он внезапно замолк, так и не закончив предложение.

— Что — но?

— Ничего. Забудь.

Они еще немного помолчали, а потом Велимира, поборов страх, все-таки взяла его за руку. Дарен незамедлительно сжал ее, и оба подняли глаза. Сердце девушки билось часто-часто, как у пойманного мышонка. И она все никак не могла решиться на то, за чем пришла.

"Ну, давай уже! — ругалась сама на себя Веля, — от этого никто еще не умирал!".

Его глаза завораживали: они были чернее ночи, но на бледном лице горели так ярко, что лишь слепой не заметил бы их сияния. А Веля отнюдь не была слепой.

Она опустила глаза и медленно расстегнула первую пуговицу на платье.

— Веля…

— Молчи. Пожалуйста.

— Прекрати, — Дарен поймал обе ее руки.

Чаровница снова подняла взгляд, и в этот раз он уже не принадлежал запуганной девушке — такая решимость и мудрость прожитых лет горели в нем.

— Так надо, — тихо сказала Осень ее губами, — так надо, Подаренный.

— Но зачем…

"Чтобы тебя помнили! — крутилась последняя Велина мысль в застывшем разуме, — чтобы помнили!"

— Ты же знаешь, зачем! — Веля крепко зажмурилась и даже перестала дышать.

Почти тут же она почувствовала чужое дыхание где-то рядом, а потом Дарен аккуратно обнял ее, и Велимира прижалась к нему всем телом, стараясь раствориться, исчезнуть в его объятиях.

Когда ночь вступила в свои права и укрыла их в себе от взглядов посторонних глаз — девушка уже не принадлежала себе: лишь Осень до краев наполнила ее, став с ней единым целым и запрятав все страхи глубоко под замок того неба, которое плескалось у нее в глазах.