Итальянская официальная история делает подобный вывод: «Немецкая разведка по непонятным причинам не разделяла мнения о том, что англичане предполагают перейти в наступление, и рассматривала информацию, добытую нашей разведывательной службой, как «излишнюю латинскую нервозность». 11 ноября начальник немецкого разведывательного отдела (т. е. я сам, как занимавший тогда этот пост) в разговоре с итальянским офицером связи, который говорил о возможном наступлении англичан, заметил: «Майор Реветрия (начальник итальянской разведывательной службы) излишне нервничает. Скажите ему, чтобы не беспокоился, потому что англичане не решатся на наступление» [60] .

На самом же деле мы были весьма обеспокоены возможностью наступления англичан, и Роммель принимал соответствующие меры. Наши позиции на фронте, протянувшемся на 25 миль от Эс-Саллума до Сиди-Омара, были прикрыты плотными минными заграждениями и оборонялись батальонами дивизии «Савона», усиленными нашими батареями с 88-мм пушками. Наступающие английские войска при любом варианте были бы вынуждены сделать в пустыне широкий маневр обхода наших позиций, подставив под удар свои растянутые коммуникации.

После долгих размышлений Роммель решил не задействовать 21-ю танковую дивизию при штурме Тобрука, и это соединение отведено в район южнее Гамбута, где и находилось в постоянной готовности вступить в бой при любой попытке англичан помешать нашим планам. Роммель пошел на этот шаг, потому что наши разведывательные донесения свидетельствовали о высокой вероятности наступления англичан. 15-я танковая дивизия и недавно сформированная дивизия «Африка» должны были идти на Тобрук, но 15-я танковая должна была планировать свои действия, исходя из того, что она может была переброшена, будучи предупрежденной за сутки, на поддержку 21-й дивизии. Кроме того, итальянский бронетанковый корпус должен был удерживать Бир-Хакейм и Бир-эль-Гоби и прикрывать подходы к Тобруку с юга [61] .

Два немецких разведотряда – 3-й и 33-й – прикрывали разрыв между Бир-эль-Гоби и Сиди-Омаром, а наши самолеты проникали далеко за линию границы. Главные силы противника были сосредоточены в районе Мерса-Матрух, и 11 ноября, при оценке обстановки, я писал: «Сколько-нибудь серьезных наступательных действий противника не следует ожидать до того времени, пока его главные силы не прибудут из района Мерса-Матрух – Эль-Даба в район сосредоточения вблизи от Эс-Саллума». Я считал, что если англичане ответят на наш штурм Тобрука своим наступлением, то им потребуется три дня на концентрацию сил, прежде чем они смогут значительно углубиться в сектор Тобрука. За это время мы надеялись овладеть крепостью.

16 ноября артиллерия 15-й танковой дивизии начала выдвижение на свои позиции юго-восточнее Тобрука, а подразделения дивизии «Африка» [62] изготовились к штурму города. Весь день дул сильный ветер, и в течение последующих суток на Киренаику обрушился ливень небывалой силы. Вздувшиеся реки снесли мосты, дороги превратились в бушующие потоки, а все наши аэродромы оказались залитыми водой. В течение нескольких дней ни один самолет не мог подняться в воздух, и, естественно, ни о какой воздушной разведке не могло быть и речи [63] .

15 ноября наша служба радиоперехвата сообщила, что 1-я южноафриканская дивизия, по всей видимости, перебрасывается в район западнее Мерса-Матруха. Эти сведения на следующий день подтвердились. 17 ноября генерал фон Равенштейн решил усилить наши дозорные отряды противотанковой ротой, и тем же вечером служба радиоперехвата доложила о полном радиомолчании англичан» [64] .

Утром 18 ноября мы опять отметили «почти полное радиомолчание» англичан. Воздушная разведка с нашей стороны была невозможна, поскольку «взлетно-посадочные полосы были покрыты толстым слоем жидкой грязи». Но начиная с полудня мы стали получать донесения от передовых постов 21-й танковой дивизии: на стороне противника наблюдалось большое количество бронеавтомобилей, двигавшихся на север в направлении дороги Тарик-эль-Абд. Роммель считал, что это будет всего лишь разведка боем, и в течение всего дня штаб танковой группы занимался подготовкой к штурму Тобрука.

Вечером этого дня для встречи с Роммелем на командный пункт приехал генерал Крювель, командир Африканского корпуса. Он рассказал, что фон Равенштейн обеспокоен и хочет утром 19 ноября выслать боевую группу к Габр-Салеху. Крювель доложил Роммелю, что приказал командиру 15-й танковой дивизии быть в готовности для переброски из района Тобрука для поддержки 21-й танковой дивизии в район южнее Гамбута. Однако Роммель, раздраженный таким отношением Крювеля, не хотел отказываться от давно выношенного им штурма Тобрука. «Мы все не должны нервничать», – сказал он. Он запретил высылку боевой группы к Габр-Салеху, чтобы «не спугнуть противника раньше времени». Тем не менее Роммель предупредил итальянцев, что тем следует «усилить наблюдение» к востоку и югу от Бир-эль-Гоби.

Утром 19 ноября Крювель снова прибыл в штаб в Гамбуте и имел длительную беседу с Роммелем. Он объяснил, что положение очень серьезное: наши разведотряды были отброшены за Тарик-эль-Абд крупными танковыми силами противника, энергично продвигавшимися в северном направлении. Все происходящее было не разведкой боем, а наступлением, для отражения которого требовались незамедлительные меры. Роммель согласился с тем, чтобы 21-я танковая дивизия была переброшена к Габр-Салеху и что 15-я танковая должна вечером сегодняшнего дня прибыть в район сосредоточения южнее Гамбута. После завтрака Роммель лично прибыл в расположение 21-й танковой дивизии, чтобы наблюдать за наступлением своих танкистов, – великая танковая битва вот-вот должна была начаться.