Гевел. На самом деле Макензен послал одного из своих людей к Бадольо.

Гитлер. Он сказал ему, что король только что поручил ему сформировать правительство, раз дуче сложил свои полномочия. Что он имеет в виду под этим «сложил полномочия»? Возможно, этот бездельник… Я сказал, что то заявление Филипа… мы уже сделали вывод.

Кейтель. В точности позиция королевского дома! На данный момент дуче не с кем действовать – не с кем, нет войск.

Гитлер. Не с кем! Я всегда ему это говорил; у него ничего нет! Это правда, у него нет ничего. Эти люди позаботились о том, чтобы ему не с кем было действовать.

Министр дал сейчас указание Макензену заглянуть в министерство иностранных дел. Может, он получит там официальное заявление. Полагаю, так и будет. Потом министр спросил, согласен ли я, чтобы Макензен сразу же пошел и встретился с дуче. Я сказал, что ему надо пойти и встретиться и, по возможности, попытаться убедить его немедленно приехать в Германию. Хочется думать, что он хочет поговорить со мной. Если дуче приедет, это будет хорошо – если приедет, не знаю. Если дуче приедет в Германию и поговорит со мной, это хорошо. Если не приедет, или не сможет, или откажется, потому что сочтет это нецелесообразным, – что меня не удивит при таком множестве предателей, – то кто его знает. Во всяком случае, этот – как его? – прямо сказал, что война будет продолжена, но это ничего не значит. Они вынуждены так говорить, потому что это предательство. Но мы можем вести такую же игру; мы все подготовим для того, чтобы взять в свои руки все это бурление, всю команду. Завтра я пошлю человека к командиру 3-й танковой гренадерской дивизии с приказом ворваться со специальным подразделением в Рим и арестовать все правительство, короля – все эти отбросы, но в первую очередь кронпринца, – схватить этот сброд, главным образом Бадольо и всю банду. А потом наблюдать, как они будут ползать и пресмыкаться, и через два-три дня там будет другой переворот.

Кейтель. Единственная часть, которая по плану «Аларих» еще на марше, – это 715-я дивизия.

Гитлер. Есть у нее, во всяком случае, штурмовые орудия, все 42?

Буле. У нее должно быть 42 штурмовых орудия. Они все прибыли.

Йодль. Вот план (подает документ).

Гитлер. Как далеко они от Рима?

Йодль. Примерно в ста километрах.

Гитлер. Сто? Шестьдесят километров! Больше шестидесяти не может быть. Если он движется с моторизованными частями, то может войти и арестовать весь этот сброд.

Кейтель. Два часа.

Йодль. Пятьдесят – шестьдесят километров.

Гитлер. Это не расстояние.

Вайзенеггер. Сорок два штурмовых орудия в этой дивизии.

Гитлер. Они находятся в самой дивизии?

Вайзенеггер. Да.

Гитлер. Йодль, проработайте это немедленно.

Йодль. Шесть батальонов.

Кейтель. В полной боевой готовности, пять – только частично.

Гитлер. Йодль, подготовьте немедленно приказ, который мы сможем послать 3-й танковой гренадерской дивизии, приказ о том, что они, никому не говоря, должны двинуться со своими штурмовыми орудиями в Рим и арестовать правительство, короля и всю команду. Самое важное для меня захватить кронпринца.

Кейтель. Он поважнее, чем старик.

Боденшатц. Нам надо организовать все так, чтобы посадить их в самолет и сразу улететь.

Гитлер. В самолет – и сразу взлетать, сразу взлетать!

Боденшатц. Если только не потеряем бамбино на летном поле.

Гитлер. Через неделю там будет новая команда, увидите… Тогда мне надо поговорить с Герингом.

Боденшатц. Я ему сейчас же скажу.

Гитлер. Решающий момент, конечно, придет, когда у нас будет достаточно сил, чтобы войти туда и разоружить всю эту банду. Прозвучать это должно так, что мятеж против фашизма был осуществлен под предводительством продажных генералов и Чиано – он в любом случае не пользуется популярностью. (Телефонный разговор Гитлера с Герингом – стенографистка не могла слышать вопросы и ответы Геринга.) Алло, Геринг. Не знаю. Вы получили какие-нибудь новости – ну, прямого подтверждения пока нет, но почти нет сомнений в том, что дуче ушел в отставку и его место занял Бадольо. Речь не о прогнозах в Риме, а о свершившемся факте. <…> Это правда, Геринг, никаких сомнений. <…> Что? <…> Не знаю; мы пытаемся выяснить. <…> Конечно, это чушь; он продолжит движение, не спрашивайте меня как. Теперь они увидят, как мы идем. Это все, что я хотел вам сказать. При таких обстоятельствах, я думаю, хорошо бы вам немедленно приехать сюда. Что? <…> Не знаю. Я потом вам расскажу об этом. Но вам лучше исходить из того, что это правда. (Конец телефонного разговора.)

Однажды у нас уже была такая неприятность: это когда здесь пало правительство [238] .

(10.00 в главной комнате для совещаний.)

Гитлер. Там было несколько иначе. Я уверен, что они не арестовали дуче. Но если они это сделали, то нам еще важнее войти туда.

Йодль. Это, конечно, было бы другое дело. Тогда нам пришлось бы войти. Самое главное – переправить эшелоны, которые сейчас застряли здесь. Вчера был отдан приказ всем выдвинуться, по возможности, в Северную Италию, даже если они не смогут продвинуться дальше этого места, с тем чтобы мы могли переправить часть войск в Северную Италию здесь. Тогда в том случае…

Буле. Эти люди здесь тоже полезны.

Гитлер. Немедленно используйте их. Немедленно – если, конечно, необходимо.

Кейтель. Вот почему мы отзываем их сюда.

Гитлер. Мы можем сделать это немедленно, ясно.

Кейтель. Рядом пехотная дивизия.

Гитлер. Отлично! Дайте им сигнал. Если они не задействованы здесь, то, может быть, они… измена, конечно, все меняет… Мы должны были отдавать себе ясный отчет, этот ублюдок Бадольо все время работал против нас, здесь, в Северной Африке и здесь, везде. Роммель уехал?