Собрание стихотворений
вернуться

Хабиас Нина Петровна
Шрифт:

«По горбатому Арбату, Денежный 7…»

По горбатому Арбату, Денежный 7, Бабушка, черный ремешок, аглицкая юбка. Рано запирает прохладные окна, — От нонешнего лета в ватную постель. Камбалами жмутся сухлые лопатки, Три поклона на земь, к Иисусовым гвоздям, Без пути внучатах, убиенном зяте, Свидеться с дедушкой в желтом раю. На столе под радугой зевающей лампы Дремлет парча отяжелевших книг, На десятой голубым отметила Иоанна, Фитилек поправить догорелый Над византийским глазом трех святых.

(1923)

«Сером сюртучке, пероломлен книгу…»

Сером сюртучке, пероломлен книгу, На какой странице покинуло Иоанна. Нонешний году и смерть ближе, А дедушка улыб над диваном. Семидесятник пал на неделе, Две белых лепешки, одно яйцо, Раньше внучата, обедня, Круглому столу жаркий пирог А теперь окно преет кожаном креслу, Немеют пальцы, сучок ладонь, Острым язык бьются спицы И глаз седой жилку водит. Комната, июль, салом солово мухи, Портреты позевком от Иоанна Калиты.

(14 июля 1922)

Вхутемасу

Скучал кронштейн с крышей. Бицепс бараб брань, Высоко забирает рыжий Седьмой плечом достать. Облягнула стена щипцами, И нащуп пробковый лоб, Оглоблей рука без рубахи Через солнце молотом бьёт. А в казачьи усища кронштейна Бородавку звонких костылей, Чтобы ветер вьюзг отчаянии, Подгибая под ним колени. Сумерки носу сморщили И по лестнице раскачивать вниз Рыжий упругие версты Весело прыжок икры.

(1922)

«На синих скул уснули лапик складочки…»

На синих скул уснули лапик складочки, Желчь изожгла гортань придушенная охрой, Здесь каменная соль мужских сладчайших слёз, Квадратом топора горбатое молчанье Мой ветхий друг, Можая поселянин, Я дальний путь корабль на иноземье, И круглая аглицкая верёвка Притерла сердце крест на крест.

«Это для меня падает вечером…»

Это для меня падает вечером На колени солнышко золотым угодником К небесным стопам. Сладко и легко качаются липкие веточки На розовом тонком дереве. Утоли сии малые радости, Перерезанных по утру дней моих, Сгорбленным ребром грехи исповедуя О сухом пути голубой пристани, Обезьяней, кликушными лапочками Тещие годы вышивала крестики, Каждому прохожему обронила косточку.

(1923)

«Ночей тяжелый черный белок…»

Ночей тяжелый черный белок, Узких плечиков крестик Сладко душно одной нести В этот пасхальный пахнущий Звоном и творогом вечер, О встречи жаркие, как боль, Аорты перегнули чрез железо, И выжитое сердце Откинуть навзничь покидая, Смородины раздавленные пятном, О путь, о горечь, О времени кровавые сургуч. Печати ломкие морщин и охлажденья, Мне вас вести бессоницы Тончайшим волоском Безропотно припасть к коленям угленным Воспоминаний.

«Пять лет плечико ночует…»

Пять лет плечико ночует На Ишим берегах, Пять лет в глухой шинели Зябнет моя голова. Память кедровым орешком Щелкает по тайге, По Уральскому розовому лесу, По расхолотым от стужи городам. А под утро без башни, без кожи, Через золото согретых икон Обучать дарвинизму бульдога Да во имя будущих его щенят.

«О как безрадостен, как скуден вечер…»

О как безрадостен, как скуден вечер О как лицо тревожное сберечь В растрепанной гряде Моих раскосых дней. Ах, сохнет кровь, Спадает ветхою перчаткой кожа, Веточки растут между бровей, На темных впадин Помутневших век.

«Терпкие часы окаменелой ночи…»

Терпкие часы окаменелой ночи, Ладони олные горчайших из утрат, И хриплое протянутое к двери, Оглохшей болью замерзшему замку. Грядущий день шершавой черепахой, И торопливый бег, Квадратики смеющихся морщин, Послушайте, как рёбрышки стучат Перебивая такты, Об одиночестве, о сером платьи старости.

«Нас все еще трое…»