Какое-то время оба молчали. Тидрек пытался понять, почему не убежал сразу и зачем убил колдуна. Спасённый потирал левую кисть. Затем поднялся и отвесил Тидреку низкий поклон.

— Дейрах сын Кеараха, — сказал торжественно, — к услугам твоим, добрый человек, и всего твоего рода. Могу ли я отплатить тебе добром?

— По правде сказать, да, — ответил Тидрек, чувствуя себя полным дуралеем. — Проводи меня к Южным воротам.

Дейрах усмехнулся.

— Нам по пути. Пойдем.

— О, вот ты где! Наконец-то!

У Южных ворот было людно, как и везде. Однако Скар Одноглазый ухитрился заметить Тидрека в толпе, притом раньше остальных. Похоже, одно его око видело лучше, чем иные два. Рядом стояли Улькан-толмач, Тёртый Крайт, Малыш Свинбе, Кетах Рука-Меч. Те, кто ходили к тётушке Розе. Те, кто упустили Тидрека.

— Ты где бродил? — Улькан приложился к бутылке, передал Свинбе. — Ладно, цел и хорошо. Возвращаемся, уже пора.

— Я не еду на Восток, — сказал Тидрек небрежно. Холодея и обмирая.

— То есть как это — не едешь? — опешил Улькан. — Договорились же…

— Ничего не договорились, — возразил Тидрек. — Я сказал, что отвечу, когда будем в Кериме. У меня нет желания продолжать путь на восток.

— Да кто тебя спросит, паршивый ты карлик! — заорал Одноглазый. — Мы за тобой по всему этому засраному городу, а он "не имеет желания"! Да ты девкам будешь про свои "желания", понял, по-по-понял?!

Он был пьян как колода и плохо соображал, что несёт. Даже товарищи поглядывали на него с опаской. А Тидрек пожал плечами:

— Скар, ты всегда был придурком. Передай Бриану, что я еду домой. Также — мой поклон и поцелуй супруге. Всего хорошего.

— Чего!? — глаз Скара налился кровью, он был похож на чудовищного великана-людоеда. — Нам Бриан…! За тебя уже уплачено, что мы Рашиду скажем!?

"Ага, — подумал Тидрек, улыбаясь, — решили Хьяльтинга на цепь посадить?.."

Скар не понял, что сказал много лишнего. А друзья-приятели бросились на мастера.

Тидрек отступил, сбросил мешок и поудобнее перехватил клевец. Он не собирался драться — хотел устроить сутолоку и незаметно улизнуть. Сердце стучало, отмеряя мгновения, и сухо было во рту. Лучше быть трупом, чем рабом, — так говаривал Хильд Хлодисон, отец молодого мастера. Мастер верил в это — и руки его не дрожали…

Но бить никого не пришлось.

Ибо Дейрах быстро спросил:

— Помочь?

И когда Тидрек кивнул — Дейрах вскинул руки, и нападавшие покатились по земле, сбитые с ног могучим ударом. Скар заорал: "Колдун! Колдун!" — и занес топорик, но Дейрах ушёл от удара, перехватил моряка за руку и бросил через бедро.

И ребром ладони разбил ему кадык. Скар дёрнулся и замер, глаз его остекленел.

На остальных Дейрах просто зашипел, как лесной кот. Им хватило. Зевакам и страже — тоже.

Потом Дейрах и Тидрек засели в ближайшей корчме за холодным пивом. Платил мастер.

— Как тебя угораздило? — улыбнулся чародей.

— Я гостил у Бриана, он у них главный. У его жены сломался кулончик. Я его починил, и сделал еще лучше, чем прежде.

Замолк, хлебнул пива и осмелился:

— А ты?

— Я поссорился с друидами. Из-за чести, власти и богатства. И, наверно, из-за женщины. Они должны мне кое-что. И я намерен это получить.

Вот теперь задрожали руки Тидрека Хильдарсона! Но он лишь спросил:

— А как смотришь на то, чтобы до Боргоса идти вместе?

Колдун широко улыбнулся и протянул ему руку.

Неправдой было бы сказать, что до Боргоса добрались без приключений, но о том — не сейчас и, видно, не здесь. Скажем только, что они сдружились — мастер-ювелир Тидрек Хильдарсон и колдун Дейрах кан Кеарах, коль скоро могут сдружиться столь разные люди.

Прощались в Боргосе, на пристани. Гремели по сходням носильщики, сгружая с кораблей сундуки, мешки, ящики, бочки. Белые и грязно-серые паруса сливались с клочьями облаков на выгоревшем небе. Кричали чайки, пахло мокрым деревом, смолой, гнилыми водорослями, морской солью. Тёплый ветер застрял в бороде, золотые блики на воде слепили. Тидрек знал, что всё это — в последний раз.

— Ты куда теперь, мастер-ювелир? — спросил Дейрах.

— Домой, — улыбнулся Тидрек, — на север и в горы. Верно, родичи заждались. Десять лет я не был дома…

Замолчал, глядя на море. И тихо добавил:

— А если подумать, то и больше.

— Хорошо, когда есть дом, — со сладкой завистью усмехнулся Дейрах, — дом, где тебя ждут, где тебе рады, где ты будешь счастлив…

Тидрека передёрнуло от его голоса. Сколько горечи и злобы, что блики на волнах померкли, и похолодел ветер. Дверг боялся поднимать глаза. Наконец нарушил тишину: