После паузы, вызванной усваиванием неожиданной информации, Терепаев спросил:

– Больше никого не видели?

– Гешка еще на мотоцикле своем раскатывал.

– До Андрея Ильича или после? – спросил Терепаев. И тут же уточнил: – Я в смысле: до человека, похожего на Андрея Ильича? Или после?

– А он и до него катался, и после. Потом поутих, потом опять начал.

– И когда поутих?

– До пожара еще.

– И больше никого не было?

– Вроде никого.

Выйдя от Синицыной, Терепаев сказал:

– Все-таки Андрея Ильича спросить надо. Для проформы.

– Можно. Но он скрывать бы не стал.

– Да нет, скорее всего, не он был. Но спросить надо. И этих работяг твоих тоже надо спросить: может, возвращались. Сам говоришь, у них свои причины были тебе отомстить и пожар устроить.

– Если и возвращались, не скажут.

Терепаев успокоил:

– Скажут! Мы психологию применим! Я людей насквозь вижу, когда врут. У меня вон сын растет – большой выдумщик. А я его перед собой ставлю: рассказывай, где был, что делал? И сразу понимаю, если врет. Он, правда, почти всегда врет, паразит. И я ему тут же меру пресечения: по лбу его. Не кулаком, конечно, пальцем. – Терепаев согнул указательный палец и показал, как он это делает.

– А если вдруг не врет? – Льву Ильичу это было интересно как отцу подрастающего сына.

– Ничего страшного! Поучить никогда не мешает! Кто у нас следующий?

– К Микишину пойдем.

Они пошли к Микишину. Николай Иванович встретил их неласково:

– Ничего сказать не могу. Я первым ушел, еще шести не было.

– То есть ты раньше времени работу бросил? – тут же прицепился Лев Ильич. – Ты же не доделал кузов!

– Доделай его! Там инструменты специальные нужны! Краска специальная! Вы ее нам дали? А Савичев, если уж говорить, вообще чуть машину молотком не пробил! Таких бугров наколотил, что...

И больше ничего конкретного Микишин не сказал.

Савичева озадачить представлялось нетрудно: у Терепаева и Льва Ильича на него, как выражаются сыщики, кое-что уже было.

– Подтвердились мои предположения, Савичев! – с ходу заявил Лев Ильич. – Поувечил ты машину!

Савичев, однако, эту хитроумность разгадал и реагировал спокойно:

– Злится на меня Микишин из-за сына, что дочь за него не вышла, вот и наговаривает!

– Врет, значит? Не портил ты машину?

– Ну, попортил немного. А какая теперь разница, если она погорела?

– А если бы не погорела? – предположил Лев Ильич.

– Ну, тогда исправил бы.

– А может, ты подумал, что легче поджечь, а? И никаких следов? – подсказал Терепаев.

– Я что, дурной? И главное дело – когда бы я поджег? Я уходил, там еще Виталька оставался. Вот у него и спрашивайте.

– А может, ты забыл что-нибудь? – продолжал подсказывать Терепаев.

– Ничего я не забывал.

Допрашивая, Терепаев осматривал Савичева как-то по-особенному. А тот, разговаривая, спокойно сидел на крыльце и чинил вентерь, вплетая недостающие прутья.

– Ну-ка, встань! – сказал вдруг Терепаев.

– Чего это?

– Встань, встань!

Савичев, усмехнувшись, встал.

– Похож? – спросил Терепаев Льва Ильича.

– На кого?

– На твоего брата?

– Вообще-то да... – Лев Ильич понял, к чему клонит Терепаев. – И рост, и фигура...

– А я о чем говорю! Ну-ка, пройдись, Савичев!

– Еще чего! – отказался тот. – Я вам не клоун!

– Это следственный эксперимент! – объявил Терепаев. – Тебе что, трудно пять шагов сделать?

– Да хоть десять!

Деревенскому человеку (да и любому нормальному вообще) очень трудно делать что-то напоказ и без цели, он этого стесняется. Поэтому Савичев взял ведро и пошел к колодцу, будто ему нужна вода.

Терепаев и Лев Ильич внимательно смотрели на его походку.

– Ну? – спросил Терепаев.

– Вроде похоже... Только очень он медленно идет.

– А куда ему торопиться? Ты побыстрей, Савичев! – крикнул Терепаев.

– Ага! Бегом побегу! – пообещал Савичев, но не побежал, а наоборот, совсем встал, бросив ведро на землю.