Шрифт:
– Володька прав. Экстрасенс же в обморок упал. То есть недоработал. А ты представляешь, если, например, хирург начинает резать... ну то есть операцию делать. И недорежет, бросит и зашьет. Это что в организме начнется, представляешь?
Мурзина эта тема не заинтересовала. Он поспешил не очень ровными, но решительными шагами к дому Клавдии-Анжелы.
Мурзин поспешил не очень ровными, но решительными шагами к дому Клавдии-Анжелы, а Нестеров уже был там.
– Ну как, Клавдия Васильевна? Продаете дом?
– Продаю, – решительно сказала Клавдия-Анжела.
– Ну и хорошо, – у Нестерова даже не было сил радоваться. – Завтра с утра оформим.
И Нестеров побрел к медпункту – спать.
Тут же явился Мурзин, который дожидался, пока Нестеров уйдет. Он вовсе не боялся психологического воздействия, ему просто не нужен был третий человек при разговоре.
– Что это у тебя за дела с экстрасенсом? – спросил он.
– Ничего особенного.
– Ясно. А говорят, ты... Ну, будто бы... В общем, решила...
– Правильно говорят. И дом продаю.
– И в чем причина?
– А что меня тут держит? Дочь надо учить... и вообще.
Мурзин наконец нащупал настоящую нить разговора.
– Как-то странно с твоей стороны! Ничего не держит! А я думал, наметились отношения!
– Это какие? Раз в три месяца ты ко мне приходишь пьяный, намеки какие-то делаешь. Что дальше?
– Ну, не раз в три месяца! – обиделся Мурзин. – На прошлой неделе заходил! И... Я готов не только намеки. Готов прямо!
– Ты три года уже готов, – сказала Клавдия-Анжела. – А сам с женой никак не разведешься.
– Завтра же! – пообещал Мурзин. – Прямо завтра же еду в город и всё решу! Ты только не уезжай. Как же это? Нет, так нельзя! Я уже... Как тебе сказать... Я без тебя... Ну, понимаешь... Завтра же, будь спокойна!
– Ну, завтра и поговорим...
Мурзин кивнул и хотел было уйти. Но он чувствовал, что Клавдия-Анжела не вполне верит его решительности, что нужно сказать что-то более определенное. И он сказал:
– С утра возьму машину и перевезу тебя к себе. Готовься, собирай вещи! И всё. А развод оформить – пустяки!
– Это ты сейчас говоришь, – сказала Клавдия-Анжела, отворачиваясь и пряча улыбку.
– Собирай вещи! – с мужской повелительностью распорядился Мурзин. Но уточнил: – Утром. Я бы и сейчас мог, но не хочу, чтобы думали, что в ночь, тайком.
– И я не хочу.
– Тогда с утра – будь готова!
И ушел протрезвевшим шагом – будто не к себе домой шел, а уже направился в неизвестное, но чудесное будущее.
А Клавдия-Анжела бегом побежала в медпункт к Нестерову.
Она побежала в медпункт к Нестерову, а Нестеров уже улегся спать.
Она вошла, постояла над ним. Очень уж хотелось ей хоть кому-то сообщить о переменах в жизни. Поэтому сначала дотронулась до плеча Нестерова, а потом и потолкала легонько.
– А? Что? – очнулся Нестеров.
– Извините. Я чтобы вы до завтра не надеялись. Не продаю я дом. Остаюсь вообще.
– Почему? Я готов хорошие деньги...
– Обстоятельства изменились. Извините...
И Клавдия-Анжела побежала назад – навстречу своим изменившимся обстоятельствам. Ночь коротка, надо успеть к утру собраться, чтобы не держать Мурзина, когда он приедет.
Вадик (пришла его очередь) сидит в зале, караулит Льва Ильича. Ему кажется, что здесь не так страшно, как за кулисами. Но через некоторое время понимает: нет, здесь еще страшнее. Все время мерещится, будто за кулисами что-то шевелится.
– Умный человек, а боюсь... – пробормотал Вадик. – Нет, там лучше...
Он перешел за кулисы. Сел там, глядя на закутанную фигуру. Вскоре ему почудилось, что он ощущает на себе взгляд Льва Ильича – сквозь покры-вало.
Вадик осторожно подошел, приподнял скатерть до уровня лица Льва Ильича и остолбенел: глаза у того были действительно открыты.
– Лев Ильич, вы бы закрыли глаза, – попросил Вадик. – Спать пора. И жутко как-то, вы извините...
Лев Ильич медленно закрыл глаза. Вадик хотел опустить скатерть, глаза тут же открылись.
– Ладно, ладно... Если вам так удобнее...