Шрифт:
— Порадовалась бы? — невнятно промычал сержант, срывая, крепкими по лошадиному, зубами чеку «лимонки».
— В данных обстоятельствах? — хмыкнул граф. — Едва ли…
Вздохнув, как перед нырком в неизведанную глубину, граф вскочил на поджарых ногах пружинисто, как каучуковый le payaso [8] , повёл по сторонам грохочущим автоматом, окутываясь сизым дымом пороховой гари — и будто не видя, как закурилась в ответ известковая пыль, выбитая тяжёлым винтовочным калибром…
8
Паяц — (итал.)
Следом подхватился и Рамино. Но не успел сержант полностью отмахнуть рукой, как резкий удар в плечо отбросил его назад, а граната едва ли пролетела с десяток шагов. Ленцо сбил с ног покачнувшегося сержанта и отволок его за обвальный слоистый валун, в последнюю из четырёх секунд, отведённых для покаяния.
— Упёрлись, как триста спартанцев, — просипел Ленцо, после того как эхо разрыва заглушила пулемётная очередь со стороны «бастиона». — Хотя я думаю, их тут гораздо меньше… — он привстал на одно колено, но тут же пригнулся — верхний край валуна с визгом иззубрили пули.
— В любом случае… — Рамино сплюнул с зубов скрипучую пыль ракушечника. — Их тут больше, чем нас…
На обезьяньи подвижной физиономии графа промелькнула целая гамма чувств. Амбиции, страх, стыд за страх, гнев за стыд… И даже жалость к старушке-графине Ленцо, которую, в общем-то, терпеть не мог со времени инициации…
— К чёрту! — заключил граф, облизнув пересохшие губы. — Мы и так оттянули на себя больше сил противника, чем весь полк немцев со стороны материка. Пусть дальше сами. Обопритесь на меня, Рамино…
Справка:
Почти две недели после сдачи Севастополя, до 12 июля 1942 года, продолжались бои на всём протяжении береговой линии от Камышовой бухты до Балаклавы. Моряки и солдаты укрывались в гротах и расщелинах камней под обрывами скалистого берега Гераклейского полуострова, и с наступлением темноты, часто — лишь с холодным оружием и даже камнями, — нападали на оккупантов. Наконец, немцы обратились к союзникам, румынам (они уже пригнали три сторожевых катера) и итальянцам, с просьбой подавить сопротивление с моря.
Просьбу выполнили.
Никого из пленных итальянцы не расстреляли. В отличие от румын и, само собой, немцев.
Форт «Горки». 10 июля. Поздний вечер
Взятый ценой немалых усилий и жертв внешний балаклавский форт немцам явно не приглянулся. То ли не понадобился и охранять тут нечего, то ли разрушен в щепу.
Командир разведгруппы лейтенант Александр Новик уже забросил ногу на бак шлюпа-«девятки», когда, обернувшись через плечо, чтобы убедиться — как пришли незамеченными, так и уходим — заметил необычный металлический отблеск на чёрной гальке прибрежной заводи.
Необычный только медной радугой в лунном свете — не похоже на сталь оружия, снарядный осколок, алюминий корпуса противогаза или что-либо в этом роде…
— А ну, погоди… — шепнул верному Романову лейтенант и, стараясь не плескать водой, вернулся на берег.
— Что там? — спросил Колька Царь, когда Новик снова оказался на носовой банке и весла разведчиков взрыли ночной штиль.
— Вот… — раскрыл ладонь Саша.
На ладони командира группы лежал медный знак в виде геральдического щита с гравировкой каравеллы на фоне скрещенных абордажных сабель.
Лента с надписью «commandos marine» обвивала киль каравеллы, словно штормовая волна…
Глава 15. Следы на воде
Туапсе. Штаб КЧФ. Разведотдел
— «Коммандос марине»… — прочитал Давид Бероевич, подняв очки на бритый шишковатый череп, и внимательно посмотрел на Новика. — Никуда, значит, они особенно не терялись…
Натолкнувшись на непонимающий взгляд лейтенанта, он махнул рукой:
— Забудь… — и продолжил задумчиво, будто бы сам с собой: — Тут из-за того, что немецкие подлодки из Ялтинской бухты слились как в унитаз, да эта флотилия итальянская чёрт знает куда… как раз перед бомбардировкой, такой сыр-бор разгорелся. Чуть ли не в измене подозревают…
— Кого? — удивленно вскинул бровью Новик.
— Всех, Саша, можно сказать, что всех, — приобнял его сзади за плечи командир 2-го разведотряда майор Тихомиров.
— А они вот, значит, где были… — повертел в пальцах медную бляху Гурджава. — Просто были на задании. Может, и немецкие субмарины где-то так же, а, Сергей Михайлович? — Хотя нет… — остановил он сам себя, прежде чем майор отозвался. — Подлодка — хищник-одиночка, косяками не ходит. Никак они не могли уйти в рейд все разом. А вот быстроходные катера…