— Ладно! — Новик выдернул из ячейки подсумка немецкую гранату в косой насечке стальной рубашки и принялся откручивать колпачок чеки с длинной деревянной рукоятки.

Этих секунд хватило подумать: «С кем бы и в какую игру и ни играл ты, Яков Осипович, с нами ли, с немцами, игра эта ещё не окончена, и уж лучше играй на глазах. Так хоть шансы равны».

— Пошли… — не оборачиваясь, Новик зашагал к парадно-резным дубовым дверям кабинета.

За ним сдвинулся с места Колька Царь. И наконец крикнув ещё раз в темень хода: — У бабы! — двигаясь по-кошачьи пружинисто, присоединился Яков.

— Два немца… — приостановился у самых дверей Саша, ткнув большим пальцем в себя и Романова. Тот моментально подтянулся и оправил полы серого мундира. — И одна пленная Das Partisanenschwein… — смерил Саша взглядом Войткевича.

— Я не понял… — недобро насупился Яков, взявшись за пряжку ремня с латунным якорем.

— А я понял! — невозмутимо подал голос Колька Царь и бесцеремонно скинул с плеча Войткевича ремень «шпагина». — «Партизанен швайн». Партизанская свинья…

Конвой в интерьере

Два немца, два штурмфюрера — унтера СС в полевой форме трусцой поспешали по анфиладе дворца, пронзённой косыми лучами червлёного золота сквозь высокие стрельчатые окна. Поспешали, держа за локти самого традиционного, можно сказать, хрестоматийного «russischen Partisanen» — с бородой, наверняка вшивой, в засаленной тельняшке и вылинявшей гимнастёрке, выпростанной из галифе. Руки партизана были скручены за спиной ремнём. На подозрительные взгляды встречных офицеров разных родов войск и рангов, но одинаковых своим тревожным и вопросительным выражением лиц: «Что, черт возьми, Was ist Dass?», — унтера не обращали внимания, как, впрочем, и на козыряние часовых…

Хотя именно последних им и стоило опасаться. Если для какого-нибудь артиллеристского полковника или корветтен-капитана вся эта гефрайтерская мелочь, суетившаяся под ногами по каким-то своим неведомым делам, была на одно лицо, то вот Фридрих из батальона охраны вполне мог бы узнать Генриха из хозяйственной роты. Да и Генрих видал Фридриха, по крайней мере, в лицо, когда тот приходил на кухню выменять свежую рыбину на коробку шпрот. А вот этих двоих не мог признать ни тот, ни другой; хотя откуда знать в роте — не вернулся ли кто из отпуска во взводе, или наоборот?…

Так что пока везло. Часовые вопросительно хмурились из-под обрезов лаково чёрных касок, посыльные на бегу оборачивались, а русская горничная так просто остолбенела, когда пленный партизан подмигнул ей из-под козырька тёплого барашкового кепи, съехавшего на нос… И жалобно как-то накуксилась. Но рано или поздно навстречу им должен был попасться штурмбанфюрер Гейгер, комендант Гелек-Су, который в лицо (то есть в морду, конечно) знал даже кота Фердинанда, которого и на кухне-то видели чаще всего с тыла, когда тот уже выдирался в форточку, потянув со связки сардельку.

— Проверьте все кабинеты! Простучите панели! Протрусите постели! — отрывисто, с нервной одышкой, командовал Гейгер, расталкивая солдат по дверям кабинетов. — Если надо — порите матрацы! Двигайте всё, что не прибито к полу гвоздями, а что прибито тем более, выкорчевывайте, к чёртовой матери… Впрочем, нет! — спохватился он, поняв, что, пожалуй, погорячился. — Пороть и корчевать не надо, на балансе всё-таки…

И уже вдогонку очередной паре охранников крикнул в глубь очередного кабинета:

— Выбросите все книги из книжного шкафа! Книжные шкафы всегда крутятся во всех шпионских романах. И, вообще, крутите всё, что крутится. Нажимайте всё, что нажимается… — Гейгер торопливо промокнул лоб под фуражкой скомканным платком. — Вы что, не смотрели «Узник замка Вевельсбург»?

Но даже комендант слегка растерялся, потеснился с отделением охраны в сторону, придержав покачнувшуюся на постаменте мраморную Психею. Уж больно озабоченные лица были у конвоиров-эсэсовцев. И только потом, подтолкнув вслед конвою первого попавшегося под руку солдата, спросил как-то совсем по-граждански:

— Sie wessen? Вы чьих будете?

— Абвер, господин штурмбанфюрер! — не замедлил с ответом Новик, щёлкнув каблуками сапог.

— Абвер?… — Гейгер вскинул брови.

Ни унтеров, ни просто Schutze армейской контрразведки он, при всём желании, вспомнить не мог. Тут всё-таки офицерский дом отдыха, а не штаб. На посылках, если возникала нужда, управлялась эсэсовская охрана, и весь личный состав он самолично ставил на довольствие, а этих парней…

Гейгер недоуменно нахмурился: