На это от Молотова в очередной раз последовал вопрос: «Остается ли в силе сделанное в Квебеке заявление относительно операции через Канал в начале весны 1944 года?» И опять Идеи ответил, что «…принятое в Квебеке решение остается в силе, однако это решение не является обязательным для выполнения договором. Хотя мы постараемся сделать все, что в наших силах, для выполнения этого плана, служащего нашим общим целям». Стараясь сдержаться, Хэлл заметил, что Исмей и Дин откровенно объяснили ситуацию с подготовкой к операции и советские руководители будут полностью информированы о дальнейшем развитии событий.

Молотов признал, что не получал явных обещаний, и поблагодарил «…за четко выраженную точку зрения, к которой лично он присоединяется». Очевидно, Молотову не хотелось опять, как во время его визита в 1942 году в Лондон и Вашингтон, явиться причиной недоразумения по одному и тому же вопросу. Он предложил внести стенограмму их беседы в протокол конференции. Суть его идеи состояла в том, чтобы, разделив каждую страницу на две части, записать точку зрения американцев и британцев по каждому вопросу в одной части, а советскую точку зрения – в другой. На этот совместно принятый документ, по мысли Молотова, все бы могли положиться. Иден заявил, что, по его мнению, с этим можно согласиться. Хэлл оказался более осторожен. Он заявил, что обязан о каждом заявлении сначала информировать президента и Комитет начальников штабов, поскольку не хочет, чтобы они решили, что конференция министров иностранных дел попыталась взять на себя выполнение их функций. В сообщении президенту в отношении предложения Молотова Хэлл обещал, что проследит за всеми утверждениями, которые войдут в протокол конференции. «чтобы было ясно, что мы не принимаем никаких обязательств. Мы будем стоять на позиции, что генералы Исмей и Дин уполномочены лишь сообщать о принятых решениях и описывать приготовления, ведущие к выполнению этих решений».

Вечером этого дня Иден имел конфиденциальный разговор со Сталиным. Он передал маршалу документ на русском языке, присланный Эйзенхауэром Черчиллю, в котором излагалась трезвая оценка действий генерала Александера в связи с положением на итальянском фронте.

Иден объяснил, что ему хотелось, чтобы Сталин понимал, что премьер-министра волнует ситуация в Италии, и «…он настаивает на том, что бои в Италии следует обеспечивать ресурсами и путем борьбы прийти к победе, вне зависимости от „Оверлорда“».

Сталин поинтересовался, не означает ли это сообщение отсрочку операции вторжения. Иден ответил, что точно не знает, но такая возможность существует, и продолжил цитировать ту часть из последнего сообщения Черчилля, в которой говорилось, что британцы наилучшим образом определились с операцией «Оверлорд», но «нет смысла планировать поражение в боевой обстановке ради временного удовлетворения политических амбиций».

В ответ Сталин поинтересовался, будет ли это месячная или двухмесячная отсрочка. Но на этот вопрос Иден не в силах был дать окончательного ответа. Он мог только заверить, что каждое действие будет направлено на то, чтобы приступить к операции «Оверлорд» как можно раньше, в разумный момент, дающий надежду на успех.

Сталин не стал никого обвинять. Он выразил мнение, что союзники прекрасно осведомлены о том, что следует занять оборонительную позицию севернее Рима и использовать оставшуюся часть сил в «Оверлорде», и это будет гораздо предпочтительнее попыток пробиться в Германию через Италию. Он одобрительно отнесся к идее одновременной высадки в Южной Франции, которая заставит Гитлера рассредоточить силы.

Идеи тут же сообщил Хэллу о состоявшемся разговоре со Сталиным. Хэлл незамедлительно, на основании того, что рассказал ему Идеи, сообщил президенту, что «позиция Сталина очень разумна и реалистична». Об этой встрече у британцев сложилось самое благоприятное впечатление. Сталин согласился, что следует поддержать итальянскую операцию и что оборонительная позиция должна располагаться севернее Рима. Он согласился, что задержка «Оверлорда» могла быть вызвана неблагоприятной обстановкой в Италии. Однако Сталин настаивал на том, что следует твердо придерживаться концепции «Оверлорда».

Протокол конференции приводил в действие предложения Молотова. В первую очередь воспроизвели текст оригинала о мероприятиях по сокращению срока войны. Затем в одной колонке записали то. что сказали американские и британские представители в отношении выдвинутых предложений, а в другой колонке мнение советских представителей. Запись в «советской» колонке была сдержанной: Молотов просто отметил американское и британское заявление и выразил надежду, что план вторжения в Северную Францию весной 1944 года будет выполнен в срок. Это совпадало с тем впечатлением. которое сложилось у Идена и Хэлла от беседы со Сталиным.

Я должен кратко рассказать о том, что предшествовало второму советскому предложению и как три державы объединились, чтобы убедить Турцию немедленно принять участие в войне. В результате, чтобы ускорить это событие, Черчилль, после окончания конференции в Касабланке, совершил поездку в Аден. Премьер-министр понимал, что если бы Турция присоединилась к ним, то атака союзников смогла бы охватить все Средиземноморье и Эгейское море, но, к огромному огорчению, премьер-министру было отказано. Правительство Турции было встревожено количеством немецких и болгарских сухопутных и воздушных сил, расположенных вблизи границ. Кроме того, турки остерегались русских, опасаясь. что они используют возможность, чтобы аннексировать часть Болгарии, имеющей общую границу с Турцией, и попытаются силой установить контроль над проливом Дарданеллы. Туркам были знакомы грубость и хитрость русских.

По инициативе Черчилля советское и турецкое правительства участвовали в дипломатических переговорах, касающихся их намерений на Балканах и в Восточном Средиземноморье. Все было безрезультатно. Тогда в сентябре русская пресса начала кампанию, направленную против нейтралитета Турции. Турки забеспокоились, поскольку понимали, что недостаточно сильны, чтобы вступать в войну, и подозревали, что русские навлекут на них беду. поскольку после войны они не смогут вырваться из русских объятий. Советское правительство тоже выразило недоверие, поскольку Британия продолжала посылать туркам оружие, несмотря на установленный нейтралитет, считая, что Британия пытается чинить препоны советскому наступлению в этом регионе.