— Вы много раз концептуально насиловали свою дочь, благодаря чему стали представителем LittlePeople. Но как только вы им стали, ваша дочь сбежала и обернулась против LittlePeople. Так получается?

— Именно так. Ради этого она и бросила свою Доту… Хотя пока ты не поймешь, что это значит.

— Доту?

— Нечто вроде ожившей тени… Ей помог один человек, мой старый друг, которому я полностью доверяю. Фактически я передал ему свою дочь на попечение. А не так давно уже твой хороший знакомый, Тэнго Кавана, познакомился с ними обоими. Тэнго и Эрико образовали очень удачный союз.

Аомамэ показалось, что Время встало. Никаких слов больше в голову не приходило. Она заставила свое тело окаменеть — и ждала, когда все снова придет в движение.

Мужчина тем не менее продолжал:

— Они восполнили друг в друге то, чего каждому не хватало. Объединив усилия, Тэнго и Эрико произвели работу, результат которой превзошел все ожидания. Между ними возникла связь, по силе способная противостоять LittlePeople.

— «Образовали удачный союз»?

— Их связь — не любовная и не телесная. Можешь не волноваться, если ты об этом. Эрико больше ни с кем не совокупляется. Все это для нее уже в прошлом.

— И что же за работу они произвели?

— Проведу еще одну аналогию. Если сравнить LittlePeople с вирусом, они вдвоем создали вакцину против этого вируса. Разумеется, с человеческой точки зрения. С точки зрения LittlePeople, они сами являются носителями вируса. То же самое, но в зеркальном отражении.

— Действие и противодействие?

— Совершенно верно. Человек, которого ты любишь, и моя дочь, объединившись, породили силу противодействия. Так что, как видишь, в этом мире твой Тэнго буквально следует за тобой по пятам.

— Вы сказали, что все это не случайно. Значит, я тоже появилась в этом мире по чьей-то воле?

— Несомненно. По чьей-то воле — и с совершенно конкретной целью. Связь между тобой и Тэнго, какую бы форму она ни принимала, совершенно не случайна.

— Но чья тогда это воля и какова ее цель?

— Объяснять эти вещи я не могу, — ответил мужчина. — Уж извини.

— Не можете? Почему?

— Не то чтобы я не мог объяснить словами. Но если облечь этот смысл в слова, он тут же будет потерян.

— Хорошо, тогда спрошу по-другому, — сказала Аомамэ. — Почему это должна быть именно я?

— Ты что, действительно не понимаешь?

Аомамэ решительно покачала головой:

— Нет.

— Это как раз очень просто. Потому что тебя и Тэнго очень сильно притягивает друг к другу.

Довольно долго Аомамэ не могла произнести ни слова. Только чувствовала, что по лбу стекают капельки пота, а лицо будто стягивает какая-то невидимая защитная пленка.

— Притягивает? — повторила она.

— Да. Взаимно и очень сильно.

В ее животе заворочалась злость. Острая до тошноты.

— Не верю, — сказала она. — Он не может меня помнить.

— Это не так. Тэнго прекрасно помнит о том, что ты есть в этом мире. И очень хочет тебя увидеть. Потому что, кроме тебя, до сих пор никогда никого не любил.

Она снова потеряла дар речи. В повисшей паузе гром гремел, уже не смолкая. Наконец пошел дождь, и крупные капли с силой забарабанили по окну. Но все эти звуки почти не достигали ее слуха.

— Верить или не верить — дело твое. Но лучше все-таки верить. Потому что это чистая правда.

— Вы хотите сказать, он помнит меня двадцать лет спустя? Я ведь даже ни слова толком ему не сказала!

— Тогда в пустом классе ты крепко пожала ему руку. Вам было по десять лет. И тебе потребовалось огромное усилие над собой.

— Откуда вам все это известно? — нахмурилась Аомамэ.

— Той сцены Тэнго не забыл до сих пор, — продолжал мужчина, словно не слыша вопроса. — Все это время он думал о тебе. И продолжает думать прямо сейчас, уж поверь мне. Я многое вижу. Например, мастурбируя, ты думаешь о Тэнго, не так ли?

Аомамэ в изумлении раскрыла рот. И почти перестала дышать.

— Ничего постыдного в этом нет, — добавил он. — Совершенно естественное занятие. Он делает то же самое, думая о тебе. Вот прямо сейчас.

— Но откуда вы это…

— Откуда знаю? Да просто слышу. Слушать голоса — моя работа.

Аомамэ не знала, чего ей хотелось больше — расхохотаться или расплакаться. Но в итоге не смогла ни того ни другого. Просто зависла меж этими крайностями, не в силах издать ни звука.