— Я нашел, — буркнул он в кулак.

— А? — переспросил я. Не сразу до меня дошло, ох, зря я не слушал Еву…

— Ты, — скрытый рукавом, палец указал на меня. — Пойдешь со мной.

Я неправдоподобно усмехнулся, скривив губы в жалкой пародии.

— Может, представишься? Я не разговариваю со стенкой.

Вместо ответа последовал удар. Чисто рефлекторно я успел уклониться, и получил не такой сильный удар, и не точно в лоб, а скользящий по скуле. Все же трехсотлетние тренировки даром не проходят и не забываются: не помню, как я перемахнул через лавку, взявшись рукой за спинку, но лавочка нас с этим парнем прекрасно разделила.

— Не понял?

Мне опять не ответили. Как невежливо…, черт возьми!

На этот раз он попал, я не смог заметить его удар, слишком быстро для моей больной головы: и познакомился со стеной во второй раз, только уже спиной. Зараза…! Лавочке, так понравившейся мне, пришел конец. Кирпичи из-под моего тела летели только так.

Следующий удар, — мне повезло, однозначно, — пришелся мимо, и парень кулаком изнахратил стену. Я отскочил дальше, на свободное пространство, посреди улицы.

Ат, скотина! Как он так быстро передвигается? Когда он успел оказаться у меня за спиной? От удара меня перекувырнуло через голову на дорогу. Парень занес ногу, и…

Я зажмурился и не могу поручиться за точность описания, но…

Серебристая гигантская игла пролетела мимо и прошла насквозь плечо этого урода в плаще. Я открыл глаза на его крик, быстро сообразив, откатился в сторону, попытался встать.

Знакомый звук… звонкий шлепок: парень поставил блок, и ладони атакующего так и не достигли цели — шеи парня.

Быть не может! Слишком быстро! Невероятно быстро! Как она здесь оказалась?!!

А было вот что. Когда он занес ногу надо мной, Ева как раз показалась вдали, где-то в самом начале улицы, маленькой темной фигуркой. Сила замаха была настолько велика, что какой-то километр её оружие пролетело едва ли не быстрее, чем она сама пробежала. А бежала она, похоже, со скоростью звука! Я был не прав, подумав, что это было неожиданностью, разве что только для меня. Насколько я понял, удар должен был пронзить насквозь сердце парня, но он сумел отклониться чуть в сторону. Игла застряла на половине в плече, отнеся по инерции парня назад на пару шагов. Не устояв на одной ноге, он попятился дальше и чуть не упал. Прошло секунды три, если не меньше, и дикий вихрь имени Евы набросился на него, свирепее стаи собак.

Было два удара так называемой "мягкой ладони" — в раненое плечо, которые был сблокирован той же рукой, и в основание шеи, чуть выше — ладонь поймана на кулак.

По закону жанра оба должны были сейчас замереть, он, как злодей, сказать что-нибудь жутко злое, а она стиснуть зубы и опять ударить. Все же жизнь от этого значительно отличается — без предупреждения, он попытался пнуть её в голень. Что она изобразила?!

Я глазам своим не поверил: совершенно без каких либо усилий она оттолкнулась одной ногой, обтекла своего противника, вывернув руки и себе, и ему; парень наклонился вперед, махнул ногой в пустоту. Ева обвела ту руку, что зажала его кулак, вокруг него, завернув конечность как ленту, лихо вывернула запястье и ударила раскрытой ладонью в спину между костлявых лопаток парня.

Во время удара Ева другой рукой выдернула свое оружие из тела врага, держа тонкий серебряный штырь как трость. С криком, с трудом и выплюнутой кровью, но он устоял на ногах. Обернувшись, бросил злой взгляд на Еву. Нападать не стал, зато…

Рука не успела дотянуться до ворота, он не успел ничего сказать, видно, где-то на руке была рация или что-то вроде этого. Стальная серебреная игла Евы выдрала ему рукав с прибором, ремешком от него и кожей с запястья. Хрупкая электроника кончила свой век, распятая на многострадальной стене.

Он формировал печати, необходимые для концентрации внимания с ошеломляющей скоростью, и руки почти слились в один мельтешащий ком из пальцев. В глазах была такая ясность смерти, что только слепой не поймет — либо он умрет, либо Ева… Эта ненависть, как будто осязаема, не только руками потрогать можно, но и увидеть. Ева даже бровью не повела.

Он невнятно прокричал несколько слов, гортанных и сухих, как пустынный ветер. Если я не ошибся и правильно распознал язык да еще и перевел, то это было нечто "танцующее зло", или "танцующее небытие", в общем, что-то танцующее…

Ева, похоже, прекрасно поняла смысл слов, а несколькими мгновения позже понял и я, увидев действие заклинания. Бли-ин…! Нет, это не зло, и не небытие, это "Танец призрака", это Дисциплина Призыва.

— Ничего страшного, что ты лишила меня возможности связаться с господином, — сказал парень, тяжело поднимаясь. — Молчание лучше всяких слов скажет им, что что-то не так. Повелитель Эдвин прекрасно знает, что здесь происходит…

— Перетопчется твой Гарлан! — рявкнула Ева, отступая назад маленькими шагами. Она была расслаблена, казалось, её совершенно не беспокоят неясные серые тени, поднявшиеся по периметру круга вокруг нас. Раз, два… десять! Десять теней!

— Мне нужно семнадцать секунд, — сказала Ева. Я не сразу понял, что она обращается ко мне. Я почти умудрился встать, опирался на руку и одно колено, во все глаза смотрел на драку, которая уже закончилась.

— Что? — переспросил я.

— Дай мне чуть времени, — ответила она, не глядя на меня, и закрыла глаза, сцепи руки замком у груди. Парень злорадно ухмыльнулся, поднял руку в подчиняющем знаке. Дать ей время? Да я и не мешаю, что не скажешь об этих призрачных уродах…

У меня все еще кружилась голова, а боль от ударов немного отупляла, реакция была заторможенной. Чего уж говорить о моей способности кого-то защитить! Рохля, а не вампир! Мне даже стыдно на какой-то момент стало.