Дейв снял кольцо с пальца и прочитал надпись. Страшно захотелось сбросить кольцо вниз, но ему помешал внезапный порыв ветра. Раздался голос:

— Дейв!

Он обернулся и увидел Бекки.

— Что ты здесь делаешь?

— Я увидела тебя возле кафе, — объяснила она. — И вид у тебя был очень расстроенный.

— Ого, — сказал он. — Неужели так плохо?

Она с улыбкой постаралась его успокоить:

— Давай вернемся туда, откуда всё начиналось. Десять лет назад, да?

— Точнее, в детском саду.

— Ты считаешь, после одного проваленного свидания я возненавижу тебя на всю жизнь?

Дейв выдавил улыбку.

— Как-то раз один мой друг привел меня сюда, — сказал он, обводя рукой смотровую площадку.

Бекки старалась держаться подальше от перил.

— Ты не боишься высоты?

Дейв и сам не заметил, как близко подошел к краю.

— Раньше боялся. А сейчас нет. А ты боишься?

— Все мы чего-нибудь боимся, верно?

— Некоторые — очень многого, — рассмеялся Дейв.

Бекки подошла поближе к перилам, взяла Дейва за руку и обвела глазами раскинувшийся внизу город.

— Ого! — воскликнула она.

— Угу, — поддакнул он.

— Помнишь, как ты нарисовал Кинг-Конга на окне автобуса? Получилось, будто он карабкается на Эмпайр-Стейт-билдинг, — сказала Бекки после минутного молчания.

— Ты помнишь? — изумился Дейв.

— Здорово получилось, — кивнула она. — Ты видел мир по-своему. Видел то, чего другие не замечают.

— Я старался произвести на тебя впечатление, — признался он.

— Тебе это удалось, — рассмеялась она. — Неплохо для десятилетнего мальчишки.

Дейв покачал головой.

— Что? — спросила она.

— Ирония судьбы: в десять лет я был гораздо интереснее, чем стал в двадцать.

Она заглянула ему в глаза.

— Насколько я вижу, двадцатилетний Дейв тоже не так уж плох.

— Просто не так уж плох или потрясающе хорош? — с надеждой уточнил Дейв.

— Сейчас? Серединка на половинку, — рассмеялась Бекки.

Разноцветные огни большого города озаряли девушку феерическим светом. Дейв не мог отвести глаз.

— Сейчас я кое-что сделаю, а потом кое-что скажу.

— Что?

Он склонился к ней и поцеловал. Она ответила ему, и город радостно замигал бесчисленными огнями. Это было… как по волшебству.

Спустя недолгое время дверь лаборатории отворилась, и на пороге вырос Дейв. Бальтазар поднял глаза.

— Нам надо поговорить, — заявил Дейв.

Бальтазар покачал головой:

— Это всё в прошлом. Сейчас я не слишком силен в эмоциональных всплесках.

— Вот и хорошо, — ответил Дейв. — Я тоже. — С этими словами он поднял руку. Ногти были накрашены черным лаком.

Не успел Бальтазар понять, что происходит, как Дейв превратился в Дрейка Стоуна и набросил на него чары.

Бальтазар рухнул без сил. А когда очнулся и захотел ответить ударом на удар, его опутала магическая сила. Ее создал Хорват; он стоял в дверях, и кристалл на его трости ярко светился. Наследник Морганы наложил чары на клубок проводов, и они сами собой обмотались вокруг запястий Блейка.

Бальтазар не мог шевельнуть руками. Он сумел лишь слегка поднять палец и накинуть маленький покров-невидимку на Гримхольд.

— Ты явно питаешь слабость к этому мальчишке, — поддразнил Хорват. — Неужели Бальтазар завел себе друга?

— Что-то я не вижу Гримхольд, — сказал Дрейк.

— Потому что ты смотришь глазами, — покачал головой Хорват и метнул пристальный взгляд на своего злейшего врага. — Наш Бальтазар — умница, он всегда пускает в ход хитрые фокусы.

Хорват поднял трость, и мерцающий кристалл внезапно стал угольно-черным. Из него исторглись клубы дыма. Они поплыли по лаборатории и быстро обрисовали очертания Гримхольда.

Хорват улыбнулся и снял чары невидимости. Бальтазар тем временем занялся проволоками, опутывавшими его руки. Он пытался заморозить их.

Хорват взял Гримхольд в руки.

— Насколько мне помнится, раньше он был тяжелее.

Со злобной улыбкой он взял трость и изо всех сил опустил ее на Бальтазара. Потом опять и опять. За этим крылось не просто проявление злобы, а глубокая личная обида.