– Обычно об этом не спрашивают, - подтвердил жрец.
– Но этого хазарга добыл я – десять лет назад. От него же мне вот эта памятка, – он показал покалеченную руку.

– Мне говорили, что сюда такие не забредают...

– Верно. Это не здесь и было – в Милеве я его встретил, севернее Тарсея. Ну, так что, начнешь? Тебе помочь с медитацией?

– Нет, спасибо, я сам! – Дар испугался на секунду, что жрец сможет увидеть в нем лишнее... Решительно сжав в руках верхушки деревянных столбиков с кристаллами, Дар прикрыл глаза, сосредочился и мысленно произнес:

– Благодарю тебя, Хор, за помощь в путешествии и за твой амулет. И за участие в том бою...

– Человек-шедда, пришелец с Изнанки, я помог тебе потому, что твой путь к цели будет долог, а труд – тяжек! – Совершенно неожиданно, как тогда, в замке, голос прозвучал прямо в голове Дара. Но спутать его с голосом Сешат было невозможно. Интонации, аура - зеленоватая, лиственная, а не холодная, лазоревая, голос мужчины-воина. – Следуй за друзьями, помогай им, оберегай девушку! Рассчитывай на себя, но мы будем следить за вами и помогать там, где сможем.

– Но в чем моя цель? Защита Элеаны от Хакеса? Я же не выстою против него – не такой я дурак, чтобы на такое ...

– Не лезь в драку первым, учись, думай... – голос бога постепенно затихал, словно удаляясь. – Ищи союзников...

– Где?

Ответа не последовало. Дар, по-прежнему стоя с закрытыми глазами, вдруг ощутил изменения в храме, которые ранее не замечал, поглощенный разговором. Алтарь перед ним теперь ярко светился в магическом плане, глаза резного сокола сверкали изумрудным светом. Открыв глаза, Дар с трудом разжал руки и шагнул назад, чуть не натолкнувшись на жреца. Тот ловко посторонился, придержав Дара за локоть, глядя на него широко открытыми глазами, и не скрывая изумления.

– Второй раз, за время моего служения, Хор разговаривал в этом храме,- пробормотал он, в ответ на невысказанный вопрос Дара. – Боги обратили на тебя внимание, парень. Сочувствую я тебе – ведь ты даже бездольный...

– Амулет меня закрывает от него – это хорошо! – отметил Дар, а вслух произнес:

– Ты тоже слышал слова Хора?

– Нет, разумеется, - с большим удивлением ответил жрец. – Слова бога всегда предназначаются только для конкретного человека.

– А почему ты мне тогда посочувствовал?

– Ну, для этого ничего слышать не надо! – жрец грустно усмехнулся. – Когда человек становится предметом интереса богов, судьба его может быть какой угодно, но только не легкой и не простой...

– Странно слышать такое от жреца...

– Почему же? Мы служим богам и людям, пользуемся мудростью и магией Покровителей, чтобы нести в жизнь их же установления. Но ничто не мешает жрецу, как и любому человеку, иметь свое мнение о своих господах и об их действиях...

– Боги играют в свои игры, а люди платят по счетам?

– Я такого не говорил. Боги-Покровители дали нам жизнь, знания, помощь против темной магии Отступников и их слуг. За всё надо платить, парень. Долг перед родителями, долг перед страной, долг перед богами – это стрелы из одного колчана. От этого никуда не уйти. Да и ты же не из тех, кто свои долги перекладывает на других!

– Долги... да, я тоже не без них – меня, конечно, не спросили... но жизнь с долгами лучше небытия без долгов, тут спору нет...

– Благодарю тебя, отче... Ветер, - Дар чуть запнулся, вспоминая имя жреца, которым тот представился в начале встречи. – Особенно – за беседу.

– Это то малое, что я могу для тебя сделать, Дар. Ведь охотничий амулет, например, тебе ни к чему?

– Вот чего нет... так нет. Прощай, отец Ветер.

Пожертвования храму Дар не сделал – в другой раз, как разбогатею, вот тогда, может быть... Жрец оказался не болтлив – о происшествии в храме никто в поселке более не узнал. И друзьям Дар тогда ничего не рассказал.

В общем зале приятно пахло свежей травой и жарким из кухни. Шел к концу третий день в Бродах, отплытие было назначено на завтрашнее утро. Дар ужинал в одиночестве за столиком у приоткрытого окна. Народу, как обычно, немного. Пол застелен камышом, который менялся ежедневно, деревянные столы - чисто выскоблены. За порядком строго следил сам трактирщик и пара дюжих слуг. Еду и напитки разносили несколько веселых молодух, с которыми можно было легко сговориться на часок, в сенной барже... Это не считалось проституцией – чисто обоюдное согласие, помощь в снятии напряжения с одной стороны, подарок за доставленное удовольствие, с другой. Дара, правда, это не прельщало, он и в «прошлой жизни» был весьма разборчив. А сексуальной озабоченностью никогда не страдал.