Шрифт:
Он ничем не выразил своего удивления, но осторожно заметил:
— Значит, вы никогда не были замужем, хотя это я уже понял.
Она покачала головой:
— Я все придумала, чтобы…
— Нет, — перебил он, — мы пока это оставим. Давайте по порядку.
— Но я не знаю начала. — Он осуждающе посмотрел на нее, и она поспешила продолжить: — Я говорю вам правду. Я не помню, что произошло до того, как мне исполнилось шесть лет. Тогда дотла сгорел наш дом и мои родители были убиты. Я знаю только то, что рассказал мой дядя о моей жизни до этого.
— Вас вырастил ваш дядя Эдвард? — Когда она кивнула, он чуть заметно улыбнулся. — А как же те сестры, которые могут или не могут существовать в зависимости от вашего настроения?
— У меня их три, и все моложе меня. Холли, Айви и Уиллоу.
Он поднял брови.
— Я слышал, во сне вы говорили о Холли и Айви. И еще упомянули сад, поэтому я подумал, что вы бежали через кусты.
— В день, когда начался пожар, мы действительно спасались через сад. Няня вывела нас через подземный ход, соединявший винный погреб с каретным сараем.
— Значит, вы помните пожар?
— Очень смутно, и только потому, что это часть кошмара, который преследует меня с тех пор.
— И снова переплетаются сон и реальность, — задумчиво заметил он. — Где вы в то время жили? Наверное, ваш дядя рассказывал вам об этом?
— Да, Пейтон-Мэнор был недалеко отсюда. Двадцать, может, тридцать миль к северу, около городка, который называется Биллингтон.
— Это в Котсуолдсе. Вы никогда не возвращались туда?
— Некуда было возвращаться. — Боль потери сжимала ее сердце — дома, родителей. — Там остались только фундамент и обгоревшие остатки пристроек.
Должно быть, он услышал печаль в ее голосе, крепче обнял и прижался губами к ее волосам.
— Значит, сейчас пришло время.
Несмотря на жар его тела, она ощутила холодок на затылке.
— Время для чего?
— Для возвращения. Возможно, в вашем прошлом спрятан ключ к опасности, грозящей вам сейчас. Я предлагаю отправиться туда завтра утром.
Его идея ужаснула ее. Возвращение в ее дом означало те же кошмары, угрозу смерти.
Ей впервые пришло в голову, что многолетнее молчание дяди Эдварда могло скрывать нечто большее, чем горе от утраты. Возможно, он считал, что в прошлом были вещи, о которых Лорел и ее сестрам было бы лучше не знать.
Что касается прошлой ночи, она больше не могла позволить себе такой роскоши, как неведение.
Если опасность крылась в ее прошлом, то сестры тоже могли пострадать.
Она выпрямилась.
— Вы правы. Я должна что-то делать. Но найдете ли вы время для такой поездки? Я понимаю, что дела особой важности, от которых зависит сама ваша жизнь, удерживают вас в Бате, и…
— Я думаю, что смогу помочь вам, — перебил он.
Отыскивая глазами свою разбросанную одежду, она начала спускать с кровати ноги. Эйдан удержал ее:
— Куда это вы собираетесь?
— На Эбби-Грин. — Увидев его удивление, она объяснила: — Я не могу провести здесь всю ночь. Должно быть, ваши слуги и так взбудоражены появлением женщины, которую их хозяин прячет в своей спальне.
Тихо рассмеявшись, он поцеловал ее.
— Лорел, здесь со мной только один слуга, мой камердинер Фелпс, который мне искренне предан. Могу вас заверить, что никогда еще не встречал такую верную душу.
— О… в таком случае…. — Она расслабилась в его объятиях. Все мучившие ее сомнения и даже предупреждения Виктории растаяли в жарком слиянии их тел, когда медленно, неторопливо они занимались любовью, пока сон не сморил их.
Засыпая, она почувствовала прикосновение губ Эйдана к ее щеке и услышала слова: «Я люблю тебя». Она не поняла, произнес ли эти слова он, или она сама, или она слышала их в своем сне.
Глава 20
Солнце только что взошло, а они уже покинули Ройял-Кресент, выехав через задние ворота и лишив тем самым соседей Эйдана пищи для сплетен. Спустя несколько часов они добрались до окраины Биллингтона, находившегося в каких-нибудь двадцати пяти милях от Бата. Лорел всегда находила окрестности Торн-Гроув прелестными, но от сказочного совершенства этих раскинувшихся полей, огороженных известняковыми камнями, густых лесов, долин и неожиданно появившихся живописных холмов у нее кружилась голова.