— Так. Он может идти.

Козицын вышел. На пороге он задержался и посмотрел на меня. Я успокаивающе кивнул ему головой.

— С вашего разрешения, герр майор, мы немного прогуляемся с оберстлейтенантом? — Голос шарфюрера был предельно вежлив.

— Разумеется. Попрошу вас не задерживать его более необходимого.

Шарфюрер указал мне на выход.

Впереди один эсэсовец, второй сзади. Шарфюрер идет сбоку, Коссовски позади. Куда мы направляемся? Ага, вот и их машина. Кройцер присел на крыло. Вытащил из пачки сигарету, прикурил.

— Итак, господин Леонов, кто вы?

— Леонов, Александр Павлович.

— Воинское звание?

— Подполковник.

— Род войск?

— Химзащита.

— Даже так? А как в штрафную роту попали?

— Дал по морде командиру.

— Я как-то затрудняюсь себе представить — кто же это был?

А действительно — кто? Фамилий генералов я не знаю. Назову, а вдруг такой на другом фронте воюет?

— Полковник Марченко. Заместитель начальника войск противохимической обороны фронта.

Господи, что за чушь я несу? Эсэсовцы стоят спокойно, без напряжения. Еще бы! В сорока метрах отсюда пулеметное гнездо, а еще в ста метрах стоянка машин и там полно солдат. Не убежать… Значит, врем дальше.

— За что?

— Не помню. Был пьян.

— И попали в штрафники… Рядовым красноармейцем?

— А кем еще я мог туда попасть? Не командиром же?

— Почему скрыли свое звание при регистрации?

— Боялся.

— А сейчас, значит, страх прошел?

— Как видите.

— Герр лейтенант, — обернулся к Коссовски шарфюрер. — Вы можете быть свободны. Я благодарю вас за оказанную мне помощь. Этого человека я забираю с собой.

— Но… герр майор… он же…

— Это я беру на себя. Соответствующее распоряжение от своего руководства вы получите незамедлительно, как только я вернусь к себе в часть. Несомненно, я отмечу в своем докладе вашу ценную помощь и профессионализм.

Коссовски откозырял и удалился.

Шарфюрер прошелся взад-вперед и снова уселся на свое место.

— Вы больше ничего не хотите мне сообщить?

— Скажите — о чем?

— Вам угодно играть в прятки? В вашем положении это неразумно.

— Я действительно не знаю, чем могу быть вам полезен, герр шарфюрер.

— Не мне, герр оберстлейтенант, не мне. Поверьте, вас разыскивает не только мое начальство.

— Я как-то теряюсь в догадках, герр шарфюрер. Чем моя скромная персона могла заинтересовать ваше руководство?

— А чем вы заинтересовали руководство НКВД? Да так, что они издали специальный приказ о вашем розыске?

— Вот уж чего не знаю, герр шарфюрер, того не знаю! С данной организацией, слава богу, не контактировал, и чем вызван их ко мне интерес — сказать не могу. Надо полагать, что вы, раз уж сумели выяснить то, что они меня ищут, не откажетесь сообщить мне — зачем?

— Еще раз повторяю вам, герр оберстлейтенант, вы не в том положении, чтобы играть с нами в прятки! Ваше поведение сейчас по меньшей мере неразумно! Если не сказать больше!

За холмом бабахнуло. Видимо, саперы рванули сразу парочку снарядов.

— Вот видите, герр шарфюрер, в какой обстановке мне приходиться работать? И вы полагаете, я расположен к шуткам? Еще неизвестно, что будет через полчаса, а вы намекаете на недовольство вашего руководства! До встречи с ним я еще должен дожить!

— Поверьте мне, герр оберстлейтенант, на вашем месте я бы предпочел эту станцию недовольству моего руководства! Горн — человек жесткий, и разговор с ним в таком ключе маловероятен. Да и, кроме того, я бы не советовал вам строить необоснованные иллюзии.

— Не понял вас, герр шарфюрер…

— Что вам обещано после тушения пожара?

— Перевод в другой лагерь.

— Ну, что касается вас и ваших… «заместителей», то это возможно. Вас переведут в офицерский лагерь, это скорее всего. А вот прочих пленных вернут назад.

— Но лейтенант Коссовски обещал нам.

— Разве? Я этого не слышал. Да и, кроме того, наш друг Коссовски — начальник небольшого лагеря. Как он может обещать то, что не в состоянии выполнить? Нигде, кроме как в пределах своего лагеря, он власти не имеет. И не может кого-либо переводить в другое место, иначе как по распоряжению свыше! Есть порядок, герр оберстлейтенант, и в нем нет места эмоциям и симпатиям.