— Он будет держать мою шляпу! Николс…

— Мисс Сноу не ошиблась, мне бы очень хотелось поучаствовать в игре. Из-за учебы и работы я уже давным-давно не делал ничего забавного.

— Тогда оставлю эту гадкую шляпу тут! — Виолетта рывками принялась развязывать ленты.

— Нет, нет, Летти! — в разговор вмешалась Сибил. Она ласково улыбнулась. — Ты так долго ее выбирала, что теперь отказываться от нее исключительно несправедливо. Я подержу шляпу. Все равно мы с Рэем не будем играть.

— О, Сиб, ты настоящая душка, не то, что некоторые!

За всю сцену Дамьян так и не сказал ни единого слова. Пару раз к нашей компании подходили какие-то парни, изображавшие то ли пиратов, то ли разбойников с большой дороги. А может, и вовсе никого не изображавшие, а имевшие вполне обычный для себя вид. От них за милю несло кислым домашним вином и неприятностями. Они за руку здоровались с Дамьяном, и каждый из них считал своим долгом, оглядев нас троих с головы до пят нехорошим взглядом, выразить свое восхищение подмигиванием и сальной улыбочкой. Особенно ретиво это восхищение выражалось Виолетте. И, слава богу, тут она проявила редкое для себя благоразумие, воздержавшись от заигрывания с подобными людьми.

— Что за рожи! — выдохнула она брезгливо, после того как очередной «знакомый» Дамьяна с блеском завершил серию подмигиваний и скрылся в толпе. — У вас с ними какие-то дела, Дамьян? Или так, общее прошлое?

— И то и другое, мисс Тернер.

— Мне трудно представить, что у них может быть что-то общее с вами.

— Вот и не затрудняйте свою красивую головку.

— А вы не расскажете?

— Нет.

— Даже если я сильно попрошу вас об этом?

— Ливингтон, я слышал, вы врач? — резко сменив тему, обратился Дамьян к Николсу, умышленно не заметив негодования на лице своей спутницы.

— Еще только учусь. Прохожу практику в больнице в Солсбери.

— Вот как, решили работать среди низших слоев населения.

— Бедным нужно лечение точно так же как и богатым.

— Обычно бедные умудряются умирать и без присмотра врача, — съязвил Дамьян. — Они в состоянии оплатить только одно — либо гроб, либо лекаря. Бессменный выбор всегда за первым. Зачем попусту тратить деньги на бесполезное светило науки, если после его визита все равно отдашь богу душу.

— Я лечу, мистер Клифер, а не калечу! — в голосе Николса прорезалась жесткая нотка, и все мы вдруг ясно поняли, что он, бесспорно, знает и любит свою профессию и готов стоять за нее до последнего. — Именно с этой целью я живу и учусь! За жизнь своих пациентов я буду бороться как за свою. Это вопрос не только чести и долга — это вопрос совести, Клифер.

— Вряд ли для мистера Клифера слова «честь», «долг», «совесть» имеют какое-то значение, Николс, — обратилась я к нему. — Его может волновать только одна вещь — деньги. А твое рыцарское стремление помогать людям, он скорее назовет блажной дурью и сочтет отличным поводом поглумиться.

— Отчего же. Я не могу не оценить тех людей, что бросают вызов судьбе, — вкрадчиво возразил Дамьян. — Но и заведомо проигрышное дело не вызывает во мне отклика, каким бы благородным оно ни было. Благотворительностью сыт не будешь.

— А выигрыш — это набитый кошель и служение упитанным богачам? — горячо воскликнула я. Николс стоял рядом со мной и я, выражая свою поддержку, сжала его плечо. — А простые люди пусть подыхают?! Можно полюбопытствовать, Дамьян, когда ты жил в трущ…в Лондоне, ты, наверно, никогда, совершенно никогда не болел?

В его глазах вспыхнул зловещий огонь. Я ощутила себя при этом так, будто угодила одной ногой в трясину и должна как можно скорее отступить обратно, пока меня не засосало. Спасение пришло, как ни странно, от Виолетты, и в этот раз я была ей благодарна за ее раздражительность.

— Роби, что на тебя нашло! Еще немного и ты испортишь всем настроение. И что ты вцепилась в Николса?! Ему, наверняка, неприятно! Но он — джентльмен, и будет стоически терпеть твои поползновения! И, в конце концов, может быть, уже начнем веселиться?

Когда мы пробирались сквозь толпу, я заметила, что при виде Дамьяна люди тревожно отступали. Кто-то испуганно или с неприязнью глядел ему вслед, кто-то бормотал проклятия, но ни один человек на нашем пути не остался равнодушен к его появлению.

Рэй и Сибил держались позади нас. Между ними завязался серьезный разговор. Настолько серьезный, что вынудил парня говорить, причем делал он это с несвойственной ему эмоциональностью. По отдельным фразам, долетавшим до меня, я поняла, что речь идет о свадьбе. Пару раз в разговоре проскользнуло мое имя, и я невольно прислушалась. Мне показалось, что Сибил отвечает натянуто, словно разговор ей неприятен. Я обернулась — у нее, и впрямь, был расстроенный вид.