Однако весь строй мыслей Гете говорит о том, что искусство упоминается здесь лишь в качестве частного случая, а имеется в виду следующее: когда человек поставлен на вершину природы, он собирает все, что может в нем выразить мир, и в завершение являет из самого себя миру его отражение; и природа возликовала бы, если бы могла ощутить и воспринять свое отражение в душе человека! Это означает: все, что окружает нас в мировом бытии, что является внешней природой и внешним духом, концентрируется в человеке и, достигая вершины, становится в этом единичном человеке, в этой человеческой индивидуальности, в данном человеческом эго настолько прекрасным, настолько истинным, настолько совершенным, насколько это возможно. Поэтому человек тем лучше выполнит задачу свого бытия, чем больше извлечет из окружающего мира и сделает свое Я, свое эго настолько содержательным, насколько это возможно. Тогда он овладевает всем, что есть в мире и что в нем самом может стать цветом и даже плодом бытия.

В основе такого воззрения лежит мысль о том, что человек должен непрестанно стремиться на деле вбирать в себя весь мир, чтобы стать своего рода цветом и вершиной остального бытия. При желании можно назвать это «эгоизмом». Тогда можно сказать: назначение человеческого эго — быть инструментом проявления для того, что иначе пребывало бы вечно скрытым в природе и что может выразить себя лишь благодаря своей концентрации в человеческом духе. Можно сказать, в соответствии со своей сущностью человек вмещает в своем Я все окружающее его бытие. Но — и также в соответствии со своей природой, своей сущностью — человек может заблуждаться, ошибаться в отношении того универсального закона, который из низших царств внешнего мира возводит к высшему, к величайшему. Это связано с тем, что мы называем человеческой свободой. Человек никогда не стал бы свободным, если бы не обладал способностью односторонне злоупотреблять некоторыми из своих сил, которые, с одной стороны, ведут к высшему бытию, а с другой — искажают бытие, иногда даже превращая его в карикатуру. Это можно понять с помощью простого сравнения. Вернемся к растению.

Об эгоизме у растений в общем не может быть и речи. Мы сказали о так называемом эгоизме растений лишь для того, чтобы объяснить закон эгоизма во всем мире. Но ни о каком эгоизме у растений мы не говорим. Рассматривая растительное бытие не с материалистической точки зрения, а с духовной, можно увидеть, что растение определенным образом вообще застраховано от эгоизма. Задача растения — украшать себя настолько, насколько это возможно. И оно не спрашивает себя о том, кому служит эта красота. Но когда растение собирает в себе все свое бытие, когда оно поднимает собственное существо до его высшего выражения, для него настает момент, когда оно должно отдать это собственное существо. В этом — собственный смысл растительного бытия. Очень хорошо сказал об этом Гете в «Максимах и рефлексиях»: «В цветах закон растения проявляется в наибольшей степени, и роза, конечно, царит надо всеми… Плод не может быть прекрасным, ибо здесь закон растения возвращается в себе к своему началу (в чистый закон)». Стало быть, Гете считал, что когда растение цветет, оно выражает свой закон наиболее явно. Но, зацветая, оно уже должно быть готово отдать свою красоту в пользу оплодотворения, ибо его задача — жертвовать своей самостью в пользу завязи плода, своего наследника. Поэтому и впрямь есть что-то возвышенное в том, что в момент, когда растение готово выразить свое Я, ему приходится жертвовать собой. Таким образом, в этом низшем царстве природный эгоизм, возрастая до некоторого предела, уничтожает себя, приносит себя в жертву, чтобы произвести нечто новое. Высшая степень развития растения, то, что можно назвать индивидуальностью, самостью растения, что достигает в цветке высшей красоты, начинает увядать в тот момент, когда появляется семя нового растения.

Теперь еще раз спросим себя: есть ли что-либо подобное среди людей? И действительно, рассматривая природу и духовную жизнь в соответствии именно с духом, мы найдем, что нечто подобное есть и у человека. Человек призван не только воспроизводить себя, т. е. продолжать жизнь рода, но подниматься над нею, развивать в себе индивидуальную жизнь. Эгоизм человека в его истинном смысле мы поймем верно, представив себе сущность человека такой, какой мы видели ее в последних докладах.

Духовная наука не ограничивает рассмотрение человека только физическим телом, которое у него однородно со всей материальной природой, но говорит, что высший член человеческого существа — прежде всего эфирное, или жизненное тело, которое у него однородно со всей жизнью; с животным царством человека объединяет носитель радости и страдания, удовольствия и боли, который мы называем астральным телом, или телом сознания; и мы говорим о том, что в этих трех членах человека живет его собственное сущностное ядро — Я. Это Я надо рассматривать еще и как носителя эгоизма — и правомерного, и неправомерного. И все развитие человека состоит в том, что, действуя из своего Я, он преобразует три других члена своего существа. На низшей ступени его жизни Я является рабом трех низших членов: физического тела, эфирного тела и тела астрального. Об астральном теле мы можем сказать: человек на низшей ступени своего бытия следует всем влечениям, желаниям и страстям. Но чем выше он поднимается в своем развитии, тем больше он облагораживает свое астральное тело, т. е. преобразует то, рабом чего он является, в то, над чем достигает господства его высшая природа, его Я, достигая все большего господства над остальными членами человеческого существа и облагораживая их. В предыдущих докладах уже говорилось, что человек находится прямо посреди потока этого развития и идет навстречу грядущему, когда Я будет достигать все большего господства над тремя членами человеческой природы. Ибо человек, преобразуя астральное тело, вырабатывает в нем то, что мы называем «духовной самостью» или, используя выражение восточной философии, «манасом». Астральное тело современного человека преобразовано в манас лишь отчасти. В будущем человек сможет преобразовать и свое эфирное тело; эта преобразованная часть эфирного тела называется «жизненным духом» или, используя выражение восточной философии, «буддхи». А когда человек достигает господства над процессами своего физического тела, мы называем эту преобразованную часть физического тела «атманом», или «духовным человеком». Так мы смотрим на будущее, которое сегодня лишь начинается, когда человек сознательно, из своего Я, будет управлять всей своей деятельностью.

Но то, над чем человек сознательно будет господствовать в будущем, подготавливалось в человеческой природе в течение долгого времени. И Я определенным образом уже подсознательно или бессознательно работало над тремя членами человеческой природы. Уже в седой древности Я преобразовало ту часть астрального тела, которую мы называем «телом ощущений», в душу ощущающую, а часть эфирного тела была преобразована в то, что мы в предшествующих докладах назвали душой рассудочной, или душой характера; и, наконец, ту часть физического тела, которая была преобразована для служения Я, мы назвали душой сознательной. Таким образом, в качестве внутренней сущности человеческой природы мы выделяем три члена человеческого существа: душу ощущающую, которая, в сущности, коренится в теле ощущений; душу рассудочную, или душу характера, которая коренится в эфирном теле, и душу сознательную, которая коренится в теле физическом. Внутренняя сущность человека интересует нас сегодня прежде всего с точки зрения отношения тела ощущений к душе ощущающей.

Наблюдая развитие человека с момента рождения и видя, как из темной почвы его телесности постепенно развиваются способности, мы можем сказать: здесь к дневному свету пробивается душа ощущающая. Ведь тело ощущений человек получил уже готовым из окружающего мира. Нам станет это понятно, если мы вспомним слова Гете: «Глаз создан светом и для света». Если мы возьмем какой-нибудь орган чувств, посредством которого человек осознает физический внешний мир, то будет верно не только односторонне вывернутое наизнанку положение Шопенгауэра, что свет не может быть воспринят без органа зрения, но в равной степени и обратное положение: не будь света, не было бы и органа зрения. В течение бесконечно длительных промежутков времени, говорит Гете, свет, распространяясь повсюду, работал над организмом, вырабатывая из аморфной основы тот орган, который сегодня воспринимает свет. Глаз возник благодаря свету в свете и для света. Глядя на окружающий мир, мы видим в нем силы, которые выработали в человеке способность осознать его. Так, все тело ощущений, все его устройство, благодаря которому мы вступаем в отношения с окружающим миром, выработаны из живых сил этого мира. Мы, люди, не принимали в этом никакого участия. Астральное тело — продукт и цвет окружающего мира. И вот в этом теле ощущений возникает душа ощущающая. Она возникает благодаря тому, что Я некоторым образом вычленяло и пластически формировало душу ощущающую из субстанции тела ощущений. Так Я живет в теле ощущений и как бы высасывает из него субстанцию для души ощущающей.

Это Я может работать двояким образом: во-первых, оно может развивать в себе те внутренние душевные свойства души ощущающей, которые соответствуют способностям и свойствам тела ощущений, находясь с ними в гармонии. Нам станет это понятно на примере воспитания. Именно воспитание дает нам самые прекрасные и практичные основоположения духовной науки.

Тело ощущений построено из окружающего мира. Над телом ощущений в качестве воспитателей работают те, кто находятся рядом с ребенком с самого начала его физического бытия. Они умеют сообщать телу ощущений то, что обучает Я душевным свойствам, созвучным свойствам тела ощущений. Но в ребенка может быть внесено и нечто противоречащее свойствам тела ощущений. Когда при воспитании ребенок проявляет живейший интерес ко всему, что видит, когда он может по-настоящему радоваться краскам и формам, умеет по-настоящему восторгаться звуком, когда он в состоянии постепенно приводить в гармонию то, что всплывает в душе ощущающей как радость и удовольствие, как участие и интерес к бытию, с тем, что слышит извне, тогда то, что идет изнутри, будет правильно отражать бытие, а то, что живет в душе, придет в гармонию с внешним миром. Тогда мы можем сказать, что человек не только живет в себе, способен не только образовать в своем теле ощущений душу ощущающую, но и выйти из себя; ибо он в состоянии не только видеть и слышать то, что дала ему видеть и слышать природа, но и выйти вовне, к увиденному и услышанному, излиться в окружающий мир, жить в том, что сообщает ему тело ощущений. Тогда имеет место гармония не только между телом ощущений и душой ощущающей, но и между окружающим миром и переживаниями души ощущающей. Тогда душа ощущающая изливается в окружающий мир; тогда человек действительно становится своего рода зеркалом универсума, своего рода микрокосмосом, малой вселенной, и чувствует себя, согласно Гете, как дома в обширном, прекрасном и великом мире.

Мы можем привести и другой пример: ребенок, выросший на необитаемом острове вдали от людей, не разовьет в себе определенных способностей: ни речи, ни мышления, ни тех благородных свойств, которые могут вспыхнуть в человеческой душе лишь при совместной жизни с людьми. Ибо эти свойства развиваются во внутреннем существе человека, в душе.

Итак, человек может развивать себя так, чтобы вновь выйти со своими свойствами из себя, создавая гармонию с окружающим миром. Но он может сделать те же свойства отвердевшими, засохшими. В человеке может зачахнуть таким образом то, что всплывает в душе ощущающей, когда он, воспринимая впечатления внешнего мира — цвет, звук и т. д., - не пробуждает в себе ответного импульса, чтобы излить эти впечатления обратно во внешний мир с наслаждением и интересом. Человек внутренне черствеет, если то, что в состоянии развить в общении с людьми, он не применяет, вступая в отношения с ними. Замыкаясь в себе, желая жить лишь в себе самом, он создает дисгармонию между собой и окружающим миром. Он возводит преграду между своей душой ощущающей и телом ощущений. Если человек, насладившись сначала плодами человеческого развития, замыкается в себе, если он не ставит на службу человечеству то, что может созреть лишь в кругу его ближних, то между ним и окружающим миром, будь то всей вселенной, если он безучастно противопоставляет себя внешнему миру, будь то человеческим миром, от которого он воспринял самые сильные интересы, возникнет пропасть. В итоге он внутренне черствеет. Побуждать человека, воодушевлять его может лишь то, что приходит к нему извне, если он не оторвался от своих корней. Человек словно отрывается от питающих его корней, если не желает изливать свою душу в окружающий мир. И чем больше человек изолируется от внешнего мира, тем больше чахнет, усыхает его душевная жизнь. Это и есть худшая сторона эгоизма, которую нам надо сейчас охарактеризовать, возникающая в силу того, что человек, работая со своим Я таким образом, создает пропасть между собой и окружающим миром.