Лоре так же хотелось удержать его в зале, как ему — уйти.

— Ты не хочешь протанцевать со мной вальс? — спросила она. — Я-то не боюсь с тобой вальсировать.

Слова ее были подсказаны добрым чувством, но пришлись некстати. Пен сразу вспомнил, как свалился на мисс Бомбл и на драгуна, отбросив Бланш к стене, как он лежал на полу и все над ним смеялись, в том числе Лора и Пинсент.

— Я больше никогда не буду танцевать, — отвечал он мрачно и решительно. — Никогда. Удивляюсь, как ты могла об этом заговорить.

— А все потому, что Бланш от тебя убежала? — лукаво поддела его Лора.

— Потому, что я не желаю, чтобы надо мной смеялись… чтобы ты надо мной смеялась, Лора. Я же видел тебя и Пинсента. Нет, больше надо мной смеяться не будут.

— Пен, как тебе не стыдно! — воскликнула девушка, безмерно огорченная болезненным упрямством Пена и его неистовым тщеславием. Вот и сейчас он смотрел в сторону мистера Пинсента такими злыми глазами, точно готов был подраться с ним так же, как с поваром. — Кто может подумать о тебе дурно из-за того, что ты споткнулся во время вальса? Разве что Бланш, но, уж конечно, не мы. Ну почему ты такой обидчивый, такой подозрительный?

И, как нарочно, в эту минуту мистер Пинсент подошел к Лоре со словами:

— Леди Рокминстер приказала мне просить вас к ужину.

— Я… я собиралась идти с моим кузеном… — начала Лора.

— Зачем же? — перебил Пен. — Ты в таких хороших руках, что во мне не нуждаешься. Я еду домой.

— Всего лучшего, мистер Пенденнис, — сухо сказал Пинсент (это означало: "Иди ты ко всем чертям, наглый, ревнивый кривляка, с удовольствием дал бы тебе по физиономии").

В ответ мистер" Пенденнис только поклонился и, не обращая внимания на умоляющие взгляды Лоры, вышел из комнаты.

— Какая тихая, ясная ночь! — сказал мистер Пинсент. — Как ласково шумит море! Гулять по берегу гораздо приятнее, чем сидеть в этой душной комнате.

— Очень, — сказала Лора.

— Какое пестрое сборище! — продолжал Пинсент. — Кого я только сегодня не ублажал по долгу службы — дочек нотариуса, жену аптекаря, сам не помню кого еще. В буфете какой-то человек чуть не насильно поил меня шампанским… с виду моряк, очень странно был одет и кажется, сильно навеселе. Если занимаешься политикой приходится ладить со всеми этими людьми — ничего не поделаешь, хотя это нелегко… в особенности, когда мысли заняты совсем другим. — И он слегка покраснел.

— Простите меня, — сказала Лора. — Я… я не слушала… Меня так напугала ссора между моим кузеном и этим… этим французом.

— Вашему кузену нынче не повезло. Несколько человек на него в претензии — этот капитан, как бишь его — Слонки? И та дама в красном платье, что с ним танцевала… и мисс Бланш… и бедный повар… да и я, как видно ему не угодил.

— Но ведь он меня оставил на ваше попечение, — сказала Лора и, вскинув глаза на мистера Пинсента, тотчас снова их опустила, как провинившаяся маленькая кокетка.

— Да, за это я ему многое прощаю! — горячо воскликнул Пинсент; Лора взяла его под руку, и он гордо повел ее к столу.

Ужин не привлекал ее, хотя Ринсер блеснул своим талантом, как выразилась наутро местная газета в отчете о празднике. Она была очень рассеянна, очень огорчаласб и страдала из-за Пена. Капризный и ревнивый, задира и эгоист; в гневе резкий, несдержанный и несправедливый, как могла ее маменька требовать (а Элен бесчисленными намеками именно требовала), чтобы такому человеку она вверила свою судьбу? А если она даже и согласится, будет ли он счастлив?

У нее немного отлегло от сердца, когда через полчаса показавшиеся ей очень долгими, лакей подал ей нацарапанную карандашом записку от Пена: "Я встретил душку повара внизу, готового к бою, и попросил у него извининия. Я рад, что сделал это. Я нынче хотел с тобой поговорить, но подожду, пока ты вернешься домой. Спасибо. Танцуй с Пинсентом хоть всю ночь и будь счастлива. _Пен_".

Лора была очень ему благодарна за эту записку — как все-таки хорошо, что сердце у маменькина любимца отходчивое и доброе!

Пен сразу же устыдился своего нелепого поведения с Лорой, чьи умоляющие взгляды преследовали его, как уколы совести; уже с порога залы его потянуло назад — просить у нее прощения. Но он вспомнил, что с ней этот злосчастный Пинсент. Каяться при нем — нет, это невозможно. И он решил для начала хотя бы помириться с французом.

Шевалье Стронг, который поджидал его внизу, у лестницы, подошел к нему, лукаво блестя глазами.

— Я оставил его в кофейне, — сообщил он. — При нем пара пистолетов и свеча. Или, может, вы предпочитаете сразиться на шпагах, в живописном уголке у моря? Мироболан фехтует как бог. На июльских баррикадах он один пронзил четырех гвардейцев.