Ну, а если говорить правду, то, какие бы ни возникли у вас подозрения, и как бы вы ни поступили в подобных обстоятельствах, и как бы ни хотелось поступить Пену, он повел себя честно и мужественно. "Я не намерен играть сердцем этой девочки, — сказал он себе, — я помню о ее чести и о своей. Она, видимо, наделена опасной и заразительной чувствительностью, и я очень рад, что фейерверк кончился и что я могу сдать ее на руки мамаше".

— Пошли, Фанни. Осторожно, ступенька, обопритесь на меня. Да не спотыкайтесь вы, до чего же рассеянная малютка! Сюда, сюда, а вот и ваша матушка.

И в самом деле, у дверей стояла миссис Болтон, крепко сжав в руке зонтик и терзаясь тревогой. Она вцепилась в Фанни с чисто материнской горячностью и стала быстро ей выговаривать вполголоса. Во взгляде капитана Костигана — он стоял позади матроны и подмигивал из-под шляпы Пенденнису — была бездна лукавства. Поймав этот взгляд, Пен невольно расхохотался.

— Напрасно вы не пошли со мной, миссис Болтон, — сказал он, предлагая ей руку. — Рад возвратить вам мисс Фанни в целости и сохранности. Мы думали, что вы тоже подниметесь на галерею. Фейерверк нам очень понравился, правда?

— Еще бы! — сказала мисс Фанни, потупив глазки.

— Последний "букет" был просто великолепен, — продолжал Пен. — Но я, милые дамы, десять часов ничего не ел, а посему разрешите пригласить вас поужинать.

— Я тоже не прочь перекусить, — сказал Костиган. — Только вот кошелек забыл дома, а то бы я непременно предложил дамам угощение.

Миссис Болтон холодно заявила, что у нее разболелась голова и больше всего ей хочется домой.

— Лучшее средство от головной боли — салат с омарами и стакан вина, — галантно сказал Пен. — Не обижайте меня, миссис Болтон, прошу вас. Без вас мне ужин в горло не полезет, а я, честное слово, нынче не обедал. Берите же мою руку, давайте зонтик. Костиган, поухаживайте за мисс Фанни! Если миссис Болтон не удостоит меня своим обществом, я подумаю, что она на меня сердится. Давайте поужинаем не спеша; а потом все вместе поедем домой в кебе.

Кеб, салат с омарами, открытая и дружелюбная улыбка Пенденниса усыпили подозрения доброй женщины, и она сменила гнев на милость. Раз уж мистер Пенденнис так любезен, от омаров она, пожалуй, не откажется… И они двинулись к ресторану, где Костиган, едва войдя в кабинку, позвал лакея таким зычным и грозным голосом, что к нему сразу кинулись двое.

Все изучили висевшую на стене карточку, и Фапни было предложено выбрать блюдо по своему вкусу. Она сказала, что тоже любит омаров, однако же присовокупила, что обожает и пирог с малиной. Пен заказал и пирог, и еще — бутылку самого шипучего шампанского для услаждения дам. Маленькая Фанни выпила шампанского… а может, она в этот вечер уже отведала и другого пьянящего зелья?

Ужин прошел очень весело, капитан и миссис Болтон угостились еще и пуншем на рисовой водке, который в Воксхолле бывает особенно ароматен, а затем Пен потребовал счет и расплатился весьма щедро, "как настоящий английский джентльмен прежнего времени, ей-богу!" — восхищенно заметил Костиган. И поскольку капитан, выходя из кабины, подал руку миссис Болтон, Фанни досталась Пену, и молодые люди в самом веселом расположении духа пошли следом за старшими.

Шампанское и пунш (хотя все пили умеренно, кроме, разве, бедного Коса, у которого ноги стали чуть заплетаться) так подбодрили их и развеселили, что Фанни начала подпрыгивать и перебирать ножками в такт оркестру, игравшему вальсы и галопы. По мере приближения к площадке для танцев, и музыка, и ножки Фанни, казалось, все убыстрялись в своем движении — словно она отделялась от земли и удержать ее на земле можно было только силой.

— Потанцуем? — предложил принц Фэрокский. — Вот будет славно! Миссис Болтон, сударыня, позвольте мне сделать с ней один тур! — И едва мистер Костиган сказал: "Бегите!" — а миссис Болтон ничего не сказала (старый боевой конь, она при звуке трубы и сама охотно вышла бы на арену), как Фанни мигом скинула шаль и они с Артуром закружились в вальсе среди разношерстной, но очень веселой толпы танцующих.

У Пена на этот раз не вышло промашки с мисс Фанни, как некогда — с мисс Бланш; во всяком случае, сам он не дал промашки. Они очень ловко и с большим удовольствием станцевали вальс, потом галоп, потом опять вальс, и тут на них налетела другая пара, только что примкнувшая к поклонникам Терпсихоры. То были мистер Хакстер и его розовоатласная дама, которую мы уже видели.

По всей вероятности, мистер Хакстер тоже успел поужинать — он был возбужден еще больше, чем раньше, когда напомнил Пену о их знакомстве; и едва не сбив с ног Артура и его даму, он, как водится, обрушился на ни в чем неповинных, им же обиженных людей и стал осыпать их бранью.

— Вот недотепа! Не умеешь танцевать, так не лезь под ноги, дубина стоеросовая! — орал молодой лекарь, перемежая эти слова другими, куда более крепкими, к которым присоединилась визгливая брань и смех его дамы. Танцы прекратились, бедная Фанни замерла от ужаса, а Пен пришел в страшное негодование.

Разъярила его не самая ссора, а позор, ей сопутствующий. Стычка с таким субъектом! Скандал в общественном месте, да еще при дочке сторожа! Какой конфуз для Артура Пенденниса! Он поспешно увлек Фанни подальше от танцующих, к ее мамаше, и мысленно пожелал этой леди, и Костигану, и бедной Фанни провалиться в тартарары, а не оставаться здесь, в его обществе и под его защитой.

Когда Хакстер пошел на штурм, он не разобрал, кого ругает; но, узнав Артура, тотчас рассыпался в извинениях.

— Придержи свой глупый язык, Мэри, — сказал он своей спутнице. — Это же старый приятель, земляк. Прошу прощения, Пенденнис. Я не видел, что это вы, любезный.