— Мой дом — твой дом, милая Лора, все, чем я владею — твое. А не сказал я тебе потому… потому что и сам не знаю: ничего еще не решено. Никакого объяснения не было. Но ты думаешь, Бланш была бы со мною счастлива? Ведь речь идет не о романтическом чувстве. У меня, по-моему, нет сердца. Я так ей и сказал — просто трезвая симпатия, — и мне нужна жена по одну сторону камина и сестра по другую, парламент во время сессий и Фэрокс в перерывах, и чтобы моя Лора не покидала меня до тех пор, пока не явится кто-то, кто получит право ее увести…

Получит право… получит право! Почему Пен, глядя на девушку и медленно произнося эти слова, почувствовал гнев и ревность к невидимому "кому-то", кто будет вправе ее увести? Минуту назад его тревожило, как она примет весть о его намерениях касательно Бланш, а теперь ему было обидно, что она приняла ее так легко и даже не сомневается, что он счастлив.

— Пока "кто-то" не явится, — сказала Лора смеясь, — я буду тетей Лорой, буду сидеть дома и присматривать за детьми, а Бланш пусть блистает в свете. Я уже все обдумала. Я превосходная хозяйка. Ты знаешь, я в Париже ходила на рынок с миссис Бек и взяла несколько уроков у мосье Гранжана. И еще я брала в Париж% уроки пения — на те деньги, что ты прислал мне, добрый ты человек. Я теперь пою гораздо лучше; и танцевать я научилась, хоть и не так хорошо, как Бланш. А когда ты станешь министром, Бланш представит меня ко двору.

С этими словами она, шаловливо улыбаясь, сделала Пену самый что ни на есть парижский реверанс.

Во время этого реверанса в комнату вошла леди Рокминстер и протянула Пену два пальца, над которыми он и склонился, и надо сказать — очень неловко.

— Так вы надумали жениться, сэр, — сказала старая графиня.

— Побраните его, леди Рокминстер, за то, что он утаил это от нас, — сказала Лора, уходя, и старуха тотчас стала выполнять ее просьбу.

— Так вы надумали жениться и пройти в парламент вместо этого никчемного сэра Фрэнсиса Клеверинга? Я хотела, чтобы он уступил свое место моему внуку, — почему он этого не сделал? Надеюсь, вы получите за мисс Амори хорошие деньги. Я бы не взяла ее без денег.

— Сэр Фрэнсис Клеверинг устал от парламента, — сказал Пен, страдальчески морщась, — а я… я не прочь попробовать свои силы на этом поприще. Остальные сведения преждевременны, чтобы не сказать больше.

— Не понимаю, как вы, имея дома Лору, могли спеться с этой жеманницей и вертушкой, — продолжала старуха.

— Я очень сожалею, графиня, что мисс Амори вам не по душе, — улыбнулся Пен.

— Иными словами — это не мое дело, не я собираюсь на ней жениться? Да, не собираюсь, и очень этому рада… пренеприятная девчонка… как подумаю, что мужчина мог предпочесть ее моей Лоре, просто злость берет. Так и запомните, мистер Артур Пенденнис.

— Я очень рад, что вы такого хорошего мнения о Лоре, — сказал Пен.

— "Я очень рад, я очень сожалею"… Да кому интересно, сэр, рады вы или сожалеете? Если молодой человек мог предпочесть мисс Белл какую-то мисс Амори, грош цена его радости и сожалениям. Если молодой человек, зная мою Лору, мог спеться с такой лживой притворщицей, как эта маленькая Амори, — а она лживая насквозь, уж вы мне поверьте, — ему должно быть совестно и в глаза-то людям смотреть. Где ваш друг Синяя Борода? Этот высокий молодой человек… как бишь его, Уорингтон? Почему он не женится на Лоре? И о чем только думают молодые люди, что не женятся на такой девушке? Все нынче женятся на деньгах. Все вы эгоисты и трусы. В мое время мы убегали из дому, заключали безрассудные браки… Злит меня нынешняя молодежь. Зимой, в Париже, я спрашивала всех трех атташе посольства, почему они не влюбляются в мисс Белл. А они смеются, говорят, что им нужны деньги. Все вы эгоисты, все трусы!

— Надеюсь, перед тем как предлагать мисс Белл этим атташе, вы все же поинтересовались ее согласием? — запальчиво спросил Пен.

— У мисс Белл очень мало денег. Мжес Белл надобно поскорее выйти замуж. Кто-то должен ее просватать, сэр; девушке не пристало самой предлагать себя в жены, — надменно проговорила старая графиня. — Лора, голубка, я тут говорю вашему кузену, что все молодые люди — эгоисты. Ни капли романтики у них не осталось. И он не лучше других.

— Вы, верно, спрашивали у Артура, почему он не хочет на мне жениться? — сказала Лора с улыбкой и, войдя в комнату, взяла его за руку. (Возможно, она уходила, чтобы скрыть от посторонних глаз следы волнения.)

— Он женится, только не на мне. А я намерена очень ее полюбить и жить с ними, но с тем условием, что он не будет спрашивать каждого холостяка, который появится в доме, почему он на мне не женится!

Когда совесть Пена перестала терзать его страхами и первая встреча с Лорой обошлась без единого упрека с ее стороны, он обнаружил, что долг и желание то и дело призывают его в Бэймут. Да и леди Рокминстер сказала, что для него всегда будет место за ее столом.

— И советую вам бывать почаще, — присовокупила старая графиня, — Гранжан — превосходный повар, а наше с Лорой общество пойдет на пользу вашим манерам. По вас сразу видно, что вы все время думаете только о себе. Ну, ну, не краснейте — молодые люди почти все такие. И мои сыновья и внуки были такие, пока я их не исправила. Приезжайте, мы вас "бучим приличному поведению. Жаркое резать вам не придется, у меня это делает лакей. Вина Гекер будет вам наливать, сколько положено, а когда будете умником и сумеете нас повеселить, получите и шампанского. Гекер, вы слышите? Мистер Пенденнис — кузен мисс Лоры. Заботьтесь о нем, да смотрите, чтобы он не пил лишнего и не мешал мне отдыхать после обеда… Вы большой эгоист; я намерена вас от этого излечить. Вы будете обедать у меня все свободные вечера, а в дождь советую вам оставаться ночевать в гостинице.

Вдовствующей графине нужно было одно — чтобы она могла всеми командовать. Тогда угодить ей было не трудно, так что все рабы и подданные при ее маленьком дворе любили ее, хотя и боялись.

Пышных приемов она не устраивала. Доктор, понятно, был ее постоянным гостем; бывал священник со своим помощником, а по праздникам — его жена и дочери, да лондонские знакомые, временно проживающие в Бэймуте. Обычно же гостей не принимали, и после обеда Артур один оставался пить вино, когда леди Рокминстер удалялась к себе отдохнуть, а Лора сопровождала ее, чтобы усыпить игрой и пением.