– В связи с чем меня вдруг допрашивают по этому делу? – хрипло спросил посетитель.

Он уже – по всему его виду стало ясно – был надломлен – однако не сломлен до конца. Пытался еще ерепениться, гордые вопросы задавать…

– Ведь дело об убийстве Капитоновых, кажется, закрыто… – продолжил тянуть свое Боровко.

– Его возобновили, – отрывисто пояснил Воскобойников. – В связи со вновь открывшимися обстоятельствами… А они, эти вновь возникшие обстоятельства, позволяют следствию прийти к мысли: четыре года назад Капитоновых убили именно вы, Боровко.

В лице допрашиваемого снова что-то дернулось.

– Да, именно вы, Иван Саввич. Ну, что – признаетесь сразу? Оформим явку с повинной. Суд учтет ваше чистосердечное раскаяние. Да и потом: вас ведь в тюрьму, Иван Саввич, не посадят. – Тон Воскобойникова стал задушевным. – Отправят вас снова в больничку. На принудительное лечение. А там – подлечат и через годик выпустят. Ну, максимум, через пару лет… И будете опять огурцы выращивать. А, Иван Саввич? Давайте, рассказывайте. Чего нам зря время терять…

Боровко судорожно сглотнул и размеренно, по слогам, произнес:

– Я не у-би-вал.

– Да бросьте! – по-свойски махнул рукой Воскобойников. – Давайте я оформлю ваше чистосердечное… Расскажете быстренько, как дело было. Хотите, я вам даже подиктую… А?…

Боровко молчал.

– Начнем с того, – уверенно сказал следователь, – что вы давно, еще с пятьдесят первого года, питали неприязненные чувства к Егору Капитонову, потому что полагали, что он явился причиной вашего репрессирования… Это соответствует действительности?

– Соответствует, – хмуро согласился Боровко.

– Запишем. – Воскобойников потер руки.

– Но я не убивал! – вдруг выкрикнул старик.

– Хорошо-хорошо… Давайте будем последовательными… Ладно? Итак, прошло время… И в восемьдесят втором году вы вдруг стали инициатором того, чтобы восстановить с Егором Ильичом Капитоновым дружеские отношения. Это – соответствует?

– Соответствует, – мрачно проговорил старик.

Воскобойников сделал пометку – не в «чистовом» протоколе, а на обычном листе бумаги.

– …И вы, Иван Саввич, в восемьдесят втором и восемьдесят третьем годах неоднократно бывали в гостях у Капитоновых в их квартире в Москве на Большой Бронной улице. Правильно?

– Не «неоднократно» я там бывал, а раза три-четыре, – хмуро заметил старик.

– Ну, три-четыре раза – это и есть неоднократно, – лучезарно улыбнулся Воскобойников. – Не-одно-кратно – значит, более одного «крата», то есть одного раза. Так ведь? Правильно я понимаю русский язык?… Впрочем, не будем спорить… Итак, на протяжении восемьдесят второго-восемьдесят третьего года вы три или четыре раза бывали в квартире Капитоновых. И вас там принимали весьма любезно. Согласны?

Боровко, набычась, кивнул.

Следователь сделал пометку в своей «рабочей» бумажке.

– В один из визитов к Капитоновым, – продолжил он, – между вами и Егором Ильичом возникла ссора. Вы совместно распивали с ним спиртные напитки, а затем, будучи в нетрезвом состоянии, начали обвинять хозяина в том, что он тридцать лет назад явился причиной вашего репрессирования… Было такое?

– Ну, было, – выдавил из себя Боровко.

– Далее… Между вами в тот день возник спор, после чего гражданин Капитонов в весьма грубой форме выставил вас из своей квартиры… Я все правильно рассказываю?

Боровко не ответил. С каждой минутой он мрачнел все больше и больше. Расценив молчание свидетеля как знак согласия, следователь сделал очередную пометку на листке.

– Таким образом, – продолжил он, – между вами и Капитоновым установились неприязненные отношения…

– Не было между нами никаких отношений! – напряженным шепотом вдруг выкрикнул Боровко. – Не было! Ни приязненных, ни неприязненных! Никаких!…

– Хорошо, – согласно кивнул Воскобойников. – Запишем: более никаких отношений я с гражданином Капитоновым не поддерживал…

Следователь черкнул пару слов.

– Обратимся теперь к восемьдесят пятому году… Где вы, уважаемый Иван Саввич, были одиннадцатого марта восемьдесят пятого года? Что делали?

– Об этом я уже рассказывал, – хмуро и грубо ответил обвиняемый. – Четыре года назад. Вам рассказывал – или еще кому-то.

– Ну, раз однажды вы уже рассказывали, значит, и теперь сможете припомнить, – любезно произнес Воскобойников. – Или не сможете? – он лукаво прищурился.

– Отчего ж нет, – буркнул Боровко. – Смогу.