Вышел вестовой — наконец-то. Держался гораздо вежливее, чем там, возле казарм.

— Кассия Херею требует к себе командующий, — Объявил, как глашатай о начале представления в театре.

Кассий коротко вздохнул, собираясь с духом, и прошел за полог, предусмотрительно отдернутый вестовым.

Внутри штабной палатки было гораздо светлее, чем в палатке его взвода — здесь было больше свободного места и вдобавок к тусклому дневному свету, пробивавшемуся сквозь тонкое полотно, горело несколько ярких светильников. Пахло гораздо приятнее, чем в обычной казарме. Хотя все-таки по-солдатски. Так, наверное, должны пахнуть высшие офицеры, успел догадаться Кассий, прежде чем заметил главнокомандующего. Тиберий Клавдий, стоя возле стола, накрытого картами, казавшийся под сводом шатра неправдоподобно высоким, пристально разглядывал Кассия.

— Кассий Херея, первая центурия — пятой — девятнадцатого Галльского! Прибыл по приказанию трибуна!

Теперь нужно было стоять по стойке номер один, без каких-либо отклонений от устава.

Тиберий, помолчав немного, отчего смолкли разговоры окружавших его офицеров и в шатре установилась мертвая тишина, проговорил своим обычным, лишенным выражения голосом:

— Мне говорили, что ты — хороший командир, Кассий Херея.

— Рад служить отечеству, Цезарю Августу и тебе, трибун!

— Вижу, что рад. Давно командуешь взводом?

Кассий обрадовался вопросу. Как раз сегодня утром он от нечего делать посчитал, сколько дней прошло со времени его назначения младшим командиром.

— Один полный месяц и четырнадцать дней, трибун!

Тиберий улыбнулся, что выглядело несколько неожиданно.

Его улыбку сразу повторили некоторые офицеры. А Квинтилий Вар, стоявший рядом с главнокомандующим, наоборот, нахмурился. Тиберий не обратил на легата никакого внимания, и Кассий решил тоже не обращать — держаться той линии поведения, которую выбрал вначале.

— Немного. Но вполне достаточно, чтобы кое-чему научиться, — сказал Тиберий, — А ну-ка, взводный, расскажи-ка мне что-нибудь про германцев!

Кассий раздумывал всего пару секунд.

— Германцы — это враги Рима и императора. Представляют опасность, только когда имеют большой численный перевес. Обладают природным коварством. Излюбленный способ нападения — из засады. Стойкого сопротивления не выдерживают. В единоборстве уступают. Могут использовать отравленные стрелы. Имеют в лесах множество укрытий, вырытых в земле…

— Много потерь у тебя во взводе?

— Три человека убитыми, пять — ранеными. Из раненых четверо возвратились в строй, один уволен из-за потери зрения!

— Куда надо бить германца? Какого удара он не любит больше всего?

— Удара в лицо острием меча или копья!

— Откуда ты родом, взводный?

— Я родился в Риме, трибун.

— Отец?

— Умер три года назад! Торговля скобяными товарами и участок земли в Кампании. Имущество перешло старшему сыну.

— А ты пошел в армию, чтобы не сидеть у родственников на шее?

— Так точно, трибун! Через год после смерти отца.

— Справишься, если назначу тебя центурионом?

На этот раз Кассий раздумывал еще меньше.

— Справлюсь, трибун! Благодарю за доверие!

— Хорошо. Теперь иди, — сказал Тиберий. — Скоро в твоей когорте прочтут приказ. И готовься к войне, центурион Кассий Херея!

Когда ноги вынесли пьяного от счастья Кассия из шатра главнокомандующего, он даже не вспомнил — догадайся ли отдать честь, уходя? Но это было, в общем, не важно. Теперь Кассий твердо уверовал в свою счастливую звезду. Повышение по службе, дарованное самим Тиберием Клавдием, — это словно пароль для входа. Входа — куда? Туда, где ступени ведут только вверх. К славному будущему, которого Кассий Херея непременно достигнет.

Если, конечно, его не убьет какой-нибудь германец.

Тиберий вел военные действия с присущей ему сверхосторожностью. Лучше, считал он, пусть война немного затянется, но уж зато кончится победой. Едва ли не четверть всего войска только и занималась разведкой — донесения о передвижениях любого мало-мальски значительного германского отряда должны были в кратчайший срок ложиться на его стол, причем проверенные и перепроверенные. Он не верил, что войну в такой вязкой провинции, как Германия, можно выиграть одним-двумя молниеносными ударами, а значит — следовало постепенно выдавливать врага из удобных и сытных мест в леса и болотистые низменности, а нападать только в тех случаях, когда враг обложен со всех сторон и не имеет путей к отступлению. Обложить и загнать в ловушку хитрых германцев было так же трудно, как загнать в подводную норку скользкого угря, но уж потом с ними было так же легко расправиться, как вытащить за жабры угря из его норы.

Такой длительный и кропотливый метод ведения войны был для римского войска самым безопасным, и когорты, перенимавшие осторожность своего главнокомандующего, со временем несли потерь все меньше. Но в целом эта война становилась все более ощутимой для государственной казны. На содержание и снабжение армии приходилось тратить ежемесячно огромные суммы. Кроме того, Тиберий постоянно требовал увеличения числа легионов в Германии. В Риме и внутренних провинциях Италии шла непрерывная вербовка рекрутов, которых вступить в армию могли соблазнить только крупные вознаграждения, причем с каждым разом все более крупные, потому что Август, обеспокоенный слабыми успехами вербовщиков, постоянно давал распоряжения увеличивать премии добровольцам. Это мало помогало призыву, но, в конце концов, количество легионов в Германии было увеличено до восьми.