В толпе послышались недовольные крики, свист и хлопки. Рядом с одним из домов самые нетерпеливые уже успели сцепиться, обсуждая при помощи кулаков сказанное. Не дожидаясь, пока люди успеют до конца осознать услышанное, Йорен продолжил:

— Но нет и оправдания тем, кто посмел вершить столь кровавое и бессмысленное «правосудие»! Разве так надлежит поступать обиженным и обделенным? Разве прислали они своих представителей к лорду? Разве сказали в голос, что видят несправедливость и обман?! Нет!.. Они так не сделали… Мало того, раз столь тяжела обида, кто мешал им пожаловаться королю?! Разве не сказано в законах нашего государства, что любую несправедливость может разрешить высший суд?! Разве не открыты ворота нашего замка перед любым жителем королевства?! Нет, нет и еще раз нет! Мой отец готов встретиться с каждым, кто действительно пострадал безвинно! И для каждого, кто принесет свои беды, найдется место в его сердце!..

Толпа заволновалась. Не дожидаясь, пока шум хоть чуть-чуть утихнет, в окнах снова показались горнисты, заставив громким трубным зовом замолкнуть людей на площади. Принц продолжил:

— Разве так поступили несчастные, устроившие кровавую смуту за стенами города? Они пришли с жалобой к лорду Лэксефу или королю? Они поступили, как велит закон?.. Нет!.. Они пошли к наемникам, к убийцам и насильникам… Они отринули своего короля, растоптав не только веру в справедливость, но и веру моего отца в здравомыслие подданных!.. Они решили, что живут среди диких зверей и могут убивать каждого, на кого упадет их кровожадный взгляд.

Люди на площади зашумели, отвечая на жаркую речь принца. Большей части горожан дела не было до каких-то крестьян из далекого леса. Но на казнь приехали многочисленные родственники погибших, представители бежавших в топи йортов. На холодной мостовой собрались те, кто готов был вцепиться в глотку друг другу еще раз: пострадавшие и побежденные, убитые горем братья и сестры вырезанных эггендомов, дети уничтоженных бунтовщиков. Несмотря на солдат, оцепивших помост, несмотря на арбалетчиков в окнах, многие готовы были начать драку, мечтая отомстить всем вокруг за свалившееся на них горе.

Шагнув к краю помоста, Йорен закричал, перекрывая поднявшийся шум:

— Если бы люди сначала обратились к королю за помощью, что бы было? Разве горели бы дома, лилась бы кровь?! Нет!.. Забывших закон наказали бы без кровопролития! Справедливость бы вернули на вашу землю, заставив заплатить виру и вернув украденное обманом или силой!.. Не пришлось бы обнажать оружие, убивая невинных детей! Не пришлось бы потом скитаться по болотам, погибая под ударами войск!.. Ошибка, страшная ошибка была сделана этой холодной зимою, когда ваша родня поехала в Сторагел. Темные боги помутили наш с вами разум, не иначе… Разум крестьян, позвавших наемников. И разум правителей, не сумевших объяснить всем и каждому, что правосудие одинаково для всех и каждого!.. Почему они забыли о своем короле?! Почему они отказались от защиты церкви?! Я не знаю…

Застыв белой мрачной фигурой, принц ждал, пока народ на площади успокоится. Начавшиеся было потасовки медленно затихли, крики замолкли. Каждый ощущал, что близится развязка, что скоро прозвучит решение, которое или примирит собравшихся между собой, или породит кровную вражду.

— Я говорю вам, что в этом мире все взаимосвязано. И купленная за золото неправедная сталь вернулась к нанимателям смертью на болотах. Они сделали свой выбор, они понесли страшную, но заслуженную кару. За каждого убитого и сожженного заплачено кровью сполна… И лишь те, кто в последний момент вспомнил о своем короле, кто сложил оружие и воззвал к милости его величества, лишь те сейчас рядом со мною, в кандалах… Люди, сделавшие свой выбор… Пусть с опозданием, но осознавшие, что правосудие едино. И для тех, кто был ими убит. И для них самих, ждущих приговора… Посмотрите на них!.. Посмотрите и подумайте: стоит ли вершить самосуд, забыв про короля и церковь, забыв про богов?..

Сделав пару шагов назад, Йорен развернулся и подошел к патриархам. Пока за его спиною тысячи глаз разглядывали истерзанных кандальников, принц протянул руку и взял свиток с решением церковного совета. Развернув бумагу, быстро пробежал глазами и нахмурился:

— Значит, вы хотите пролить кровь. Не положить конец этому безумию, которое пожаром прошлось по местным землям, а продолжить вакханалию, убивая и подливая масло в костер.

— Они убийцы, сдавшиеся лишь перед лицом смерти! На их руках кровь невинных людей!

— Те, кто резал и сжигал, подняты на пики среди болот! Здесь я вижу перед собою лишь несчастных, молящих о пощаде! И среди опрошенных нет ни одного свидетеля того, что кто-либо из захваченных в плен действительно участвовал в набегах… Отправить их на костер ради собственного величия — глупость!.. И прежде чем предлагать мне это, подумайте и ответьте, где были ваши киргэгмэды и прогусты, настоятели храмов и приходов?! Где они были, когда их паству обрекли на голодную и холодную смерть? Почему не сообщили вам, а вы не сообщили королю? Если бы мы вместе обратили внимание на зарвавшихся богачей, трагедию удалось бы предотвратить… Но кому-то больше нравится принимать дорогие дары от эггендомов, чем в действительности печься о пастве… И теперь вы хотите лишь проявить свое пустое величие, строя храм на чужих костях…

— Мы печемся не только о своем благе! Если люди сочтут, что можно грабить и убивать безнаказанно, все королевство впадет в хаос!

— Не впадет. Потому как виновные получат наказание, и для этого не придется устраивать охоту на ведьм!

— Но мы считаем…

— Вас выслушали, — оборвал старика принц. Вернув свиток обратно, он добавил: — Однако исполнять вам придется волю короля! И я, его голос, выношу другое решение…

Вернувшись к краю помоста, Йорен внимательно посмотрел на замершую толпу. Ветер, терзавший до этого флаги рядом с ратушей, разорвал пелену облаков, и солнечный свет заиграл на мокрых после дождя окнах, на начищенной стали пик и полированных доспехах гвардейцев.