Итак, Петр, сошед к людям, присланным к нему от Корнилия, сказал: я тот, которого вы ищете; за каким делом пришли вы? (21) Они же сказали: Корнилий сотник, муж добродетельный и боящийся Бога, одобряемый всем народом Иудейским, получил от святого Ангела повеление призвать тебя в дом свой и послушать речей твоих (22). Тогда Петр, пригласив их, угостил (23а). Это должно означать, что он «предоставил им ночлег» (НАБ), несмотря на то что они были необрезанными язычниками.

Стоит отметить, насколько совершенным образом действовал Бог, согласовав действия обоих героев. Когда Петр молился, а затем было видение, люди от Корнилия уже приближались к городу (9–16); когда Петр пребывал в недоумении, пытаясь понять, что могло означать его видение, они уже подошли к его дому (17–18); Петр все еще размышлял об увиденном, а в это время Дух сообщил ему, что его ищут люди и он не колеблясь должен выйти к ним (19–20); и когда Петр спустился вниз и представился, они объяснили цель своего визита (21–23).

На следующий же день Петр и его спутники отправились на север по дороге, ведущей вдоль побережья в Кесарию. Их было десять человек, три язычника от Корнилия, сам Петр и некоторые из братии Иоппийских пошли с ним (236) в количестве шести человек (11:12). Если они пошли пешком, у них на дорогу должно было уйти девять–десять часов без привалов. Поэтому они должны были прийти к месту назначения на следующий день. Их ждала довольно большая компания, потому что Корнилий ожидал их и собрал не только своих домочадцев, но и родственников своих и близких друзей (24). О его духовном смирении и гостеприимстве можно судить по тому факту, что, когда Петр входил, Корнилий «бросился к нему в ноги — словно он был небесным посланцем» [229] . Но этого не стоило делать, и Петр поднял его, сказав, что он тоже всего лишь человек (ср.: Деян. 14:11 и дал.; Отк. 19:10; 22:8–9).

Иудею возбранено это, сказал Петр (28) [230] . Однако это не самый удачный перевод слова athemitos, которое «обозначает то, что противоречит древней традиции или предписанию (themis) более, чем тому, что установлено законом (nomos)» [231] . Фактически слово это обозначает то, что считалось «табу» [232] . Но теперь Петр почувствовал, что имеет право нарушить это традиционное табу и может войти в дом Корнилия, потому что Бог открыл ему, что в Его глазах никто не является нечистым или скверным.

Сознательно или неосознанно, но Петр только что своим поведением отверг нетерпимость в отношениях между людьми. Он сам понял, что непозволительно ни поклоняться кому бы то ни было как чему–то божественному (что попытался сделать Корнилий), ни отвергать кого бы то ни было как нечистое (как он сам поступил бы несколько раньше по отношению к Корнилию). Петр отказался принимать поклонение от Корнилия, словно он был богом, и перестал относиться к нему как к собаке.

Петр сказал, что будучи позван, он пришел беспрекословно (29), или «без возражений» (НАБ). Ну и зачем Корнилий позвал его?

В ответ Корнилий рассказал историю явления ангела з своем видении (30–33), которое произошло четыре дня назад. Его рассказ подобен рассказу Луки (3–6), только теперь ангел — это муж в светлой одежде. Корнилий также не сообщает о том, какой страх он испытал тогда (4), Затем он поблагодарил Петра за то, что тот пришел, и добавил: Теперь все мы предстоим пред Богом, чтобы выслушать все, что повелено тебе от Бога (33). Эти слова отражают понимание того, что все они находились в Божьем присутствии, что Апостол Петр являлся носителем Божьего слова для них и они все были готовы выслушать его. Ни один проповедник сегодня не может мечтать о более внимательной аудитории.

Петр отверз уста и начал с торжественного личного свидетельства о том, что он вынес из своих собственных переживаний за прошедшие несколько дней. Во–первых, истинно познаю, что Бог нелицеприятен (34). Prosopolempsia означает «пристрастие». Пристрастное отношение было запрещено, по Септуагинте, для судей, которые не должны были извращать правосудие, оказывая лицеприятие по отношению к кому бы то ни было (напр.: Лев. 19:15). Ибо «нет у Господа Бога нашего неправды, ни лицеприятия, ни мздоимства» (2 Пар. 19:7). Однако утверждение Петра подразумевает более широкое значение. Он имеет в виду, что Божье отношение к людям не определяется никакими внешними признаками, такими, как внешность, раса, национальность или класс: во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему (35). Точнее, «любой народ, который боится Бога и поступает праведно, будет Им принят (dektos)». Оставим на некоторое время более подробное исследование этого заявления и обратим внимание на контекст в Деяниях 10, на его противопоставление «пристрастию». Дело в том, что язычество Корнилия уже было приемлемо для Бога, так что не было необходимости ему становиться иудеем. Но его праведности было недостаточно, чтобы избежать необходимости стать христианином. Ибо Бог «не смотрит на национальность, но смотрит на веру» [233] . Как сказал Ленски: «Если бы его честных языческих убеждений было достаточно, зачем он искал синагогу? Если синагоги было достаточно, зачем там был Петр?» [234] Скоро Петр объяснит ему необходимость веры для спасения (43).