— Это касается Гарри и Пипа.

— Понятно.

Он не удивился. Большинство неприятностей было связано либо с ее сыном Гарри, либо с сыном Беатрис Филиппом. Чаще всего с обоими. Обычно простого визита в полицейский суд было достаточно, чтобы выручить их из любой переделки, в которую они попали, взяв их на поруки.

Вызволив их в первый раз, когда они позабавились тем, что заперли ночного сторожа в его сторожке, Нед решил больше не делать этого, подумав, что ночь, проведенная в камере, где кишели паразиты, научит их быть осмотрительней. Однако он не принял во внимание глупость этих молодых оболтусов, которым ночное пребывание в камере казалось признаком доблести.

— Понятно? — эхом откликнулась Надин. — Мир рушится, а ты только и можешь сказать «понятно»?

— Что ты хочешь, чтобы я сказал, Надин? — спросил Нед, взглянув на часы. До ужина, где он обещал быть, оставалось менее часа.

— Я не знаю. Придумай что-нибудь. Если Джостен узнает, он на сей раз убьет их обоих. Клянусь, он это сделает.

— Сомневаюсь, — сказал Нед. — Он уже вложил в них слишком много сил. Поскольку ждать, что они исправятся, бесполезно, он, видимо, решил подождать до их совершеннолетия.

Надин не знала, как отнестись к этому. Она озадаченно смотрела на него, потом до нее стал доходить смысл сказанного. Она отнеслась к этому серьезно.

— Я не хочу больше детей, Недди, — в панике сказала она. — Надо подумать о моей фигуре…

— Полностью с тобой согласен. — Он откашлялся, чтобы не улыбнуться. Некогда фигура Надин была предметом мечтаний многих молодых людей, но теперь все это осталось в далеком прошлом. Хотя лицо ее оставалось по-прежнему миловидным, фигура округлилась, превратившись в аккуратный овал.

— А кроме того, даже если Джостен не убьет Гарри, то может убить Филиппа, и тогда Беатрис больше никогда не станет со мной разговаривать. А я этого не вынесу. И Гарри тоже. Он любит Филиппа. И Мэри тоже его любит. По правде говоря, и я тоже.

Неду даже показалось, что она над ним насмехается. Однако взглянув ей в лицо, он понял, что это не так. И он снова вспомнил, что очень любит свою семью. Каковы бы ни были их недостатки, нехватка любви или преданности не относилась к их числу. Его раздражение прошло. Пусть даже у нее не было причины, но ее беспокойство за сына и племянника было искренним.

Он подошел к ней, сел рядом и взял за руки.

— Расскажи мне, что случилось.

— Речь идет о Гарри и Филиппе, — повторила она. — Они, как видно, решили поразить общество сенсацией и убедили себя, что единственный способ достигнуть этого — стать денди и собезьянничать их привычки — и плохие, и хорошие, — хотя, честно говоря, Недди, если судить по тому, что я вижу, у них нет хороших привычек, а только плохие. Они чрезмерно грубы и сверх меры заняты собственными персонами. И все позволяют им делать это. Прошлым вечером один из мерзавцев сказал леди Уингбау, что ее платье еще терпимо спереди, но что вид сзади оскорбляет глаза, и предложил выйти из комнаты спиной вперед. И она это сделала!

— Но какое отношение это имеет к Гарри и Филиппу?

— Самое прямое. Они были вместе с этим мерзавцем! Я слышала об этом от нескольких человек, которые там присутствовали, — сказала она. Неду едва удалось сохранить серьезное выражение лица. — Но сейчас дело обстоит еще хуже, чем тогда.

— Как так?

— Видишь ли, как только Джостен сказал им, что ты был так великодушен, что заплатил их долги, они, конечно, несказанно обрадовались.

— Очень мило с их стороны, — сказал Нед, — но, увы, они забыли сообщить мне о своей радости.

— Вот именно! — возмущенно воскликнула Надин. — Они невероятно грубы, не так ли?

Нед решил проигнорировать этот вопрос, поскольку интуиция подсказывала ему, что хотя мать может критиковать своего сына, дядюшке это делать нежелательно.

— Кроме того, что забыли поблагодарить меня, чем еще они так тебя расстроили?

Услышав этот вопрос, Надин опустила голову. Ее полная шея и круглые щеки залились краской. Нед с удивлением понял, что Надин искренне смущена. Он понял, что это не мелодрама, разыгрывать которые она была большой мастерицей, а искреннее страдание.

Увидев, что она так страдает, он разозлился не на шутку и подумал, что было бы неплохо применить к парнишкам такие наказания, которые применяют к нарушающим дисциплину морякам. К сожалению, Надин и Беатрис никогда не простили бы ему этого, хотя Джостен, возможно, был бы втайне доволен тем, что превысил дядюшкины полномочия.

— Что бы это ни было, ты можешь все рассказать мне, Надин, — сказал он. — Я уверен, что все не так ужасно, как тебе кажется.

Что может быть страшнее, чем ситуация, сложившаяся на данный момент?