Он пожал плечами.

— Как и я. Я не требую вашей любви, леди Лидия, мне нужна только ваша рука и, надеюсь, ваша дружба, которая сделает нас гораздо более счастливыми, чем большинство супружеских пар.

Подумав мгновение, она склонила голову к сложенным на коленях рукам. Дважды ему показалось, что она начнет говорить, но оба раза вместо слов она издавала прерывистый вздох. Он не торопил ее. Он сделал предложение; большего он сделать не мог.

Наконец она подняла голову.

— Я понимаю, что время дорого, мистер Смит, но мне надо подумать. Можно мне дать вам ответ завтра?

Еще день. Дедушка может его не прожить. С другой стороны, у него уже имеется специальное разрешение. Да и выбора у него нет. Не так уж много в Лондоне женщин, которые соответствуют его требованиям, и из них он ухаживал только за леди Лидией. Ни одна леди, на которой он вздумал бы жениться, не приняла бы его предложение при таких обстоятельствах.

— Может быть, мне удастся уговорить вас принять более быстрое решение?

— Не думаю.

— Я вас понял. — Он поклонился. — Я ухожу в надежде, что ваш ответ сделает счастливыми нас обоих.

Только покинув дом, он признался самому себе, что не знает, какой ответ сделает счастливым его.

Лидия просидела несколько минут, оглядывая комнату, в которой не осталось практически ни одного декоративного предмета, впрочем, как и во всех остальных комнатах ее городского дома. Лиможский фарфор, хрустальные вазы, зеркала в позолоченных рамах, мебель, серебряные канделябры, бронзовые и мраморные статуэтки, превосходные картины, персидские ковры — все это было тайно продано на аукционе агентами Теруиллиджера.

Теперь, когда дом лишился своих украшений, стал виден его обнаженный остов: высокие окна, расположенные через регулярные интервалы вдоль стен кремового цвета, высокие потолки, украшенные медальонами из резного гипса, искусная ненавязчивая мозаика деревянных полов. Не осталось ничего, что отвлекало бы внимание. Теперь дом можно было воспринимать таким, каков он есть.

Чайлд Смит увидел только то, что было оттуда вынесено, а не то, что осталось.

Она и сама не знала, зачем попросила день на обдумывание предложения. Она, конечно, скажет «да». Как он говорил, это будет весьма разумно. Он не любит ее и не притворяется, что любит, но и не ожидает любви в ответ. Он предложил брак ради удобства, когда от его заключения в равной степени выигрывают обе стороны.

И, как он сказал, они будут друзьями. Не закадычными друзьями, не такими, когда с другом можно поделиться самыми сокровенными мыслями и мечтами, признаться в своих слабостях и опасениях, поговорить о других вещах, кроме моды и сплетен. Не такими друзьями, когда улыбка друга заставляет трепетать сердце, а его смех вызывает ответный смех. Не такими друзьями, когда глаза друга, кажется, заглядывают тебе в самую душу, а от его ласки подкашиваются ноги, когда его губы вызывают непреодолимое желание.

Нет, они были совсем не такими друзьями.

Она закрыла лицо руками, и ее спина содрогнулась от беззвучных рыданий. Господи, что же ей делать?

Легкий стук в дверь заставил ее поднять голову. Она смахнула слезы и промокнула щеки подолом платья.

— Войдите.

Дверь открыла служанка, потому что ее последний оставшийся лакей был занят чем-то другим. Элинор, не дожидаясь, пока объявят о ее появлении, легкой поступью вошла в комнату, на ходу отдавая служанке шляпку и накидку.

— Можешь идти, — сказала она служанке.

Лидия кивнула в знак согласия, и служанка, поклонившись, ушла, плотно закрыв за собой дверь.

— Твой мрачный вид неуместен, как пирожное в лавке мясника, — без обиняков сказала Элинор. — В чем дело? Ты должна наслаждаться вчерашним триумфом. Откровенно говоря, дорогая моя, я и не подозревала, что ты затеяла, когда настаивала на своем таинственном исчезновении. Но сегодня утром твоя стратегия получила объяснение, и я готова аплодировать тебе. Ты так умно все придумала! — Элинор уселась рядом с Лидией и потрепала ее по руке.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Лидия.

— Весь высший свет теряется в догадках относительно личности Аурелии.

— Скоро кто-нибудь сопоставит факты и догадается, — без особого интереса сказала Лидия. — Все видели, что мы с тобой приехали вместе.

— Ошибаешься, — сказала Элинор. — Ни Эмили, ни я не показывались в окне. Только ты. А когда приехали, на тебе было надето домино и ты вышла из кареты только после того, как мы вошли в дом. И когда тебя представляли как Аурелию, нас рядом не было. А уход с бала до того, как тебя могли бы разоблачить? Это было гениально! Теперь все только и говорят, что о золотой леди.