— Камерон?

Камерон повернулся и улыбнулся. — Это была твоя идея Брайс?

Брайс неловко переступил с ноги на ногу. — Какая идея?

— А такая, утопить женщину, чьим единственным преступлением было согласие помочь мне попытаться спасти Брейка? Ты придумал это сам, или тебе кто-то надоумил?

— М-да, — начал Брайс, — Джил и Гайрик удивлялись и это подтолкнула меня задуматься…

Камерон приказал ему жестом войти. А сам подошел к кровати и стал ждать, когда к нему присоединится его кузен.

— Посмотри на нее, — легко сказал он. — Посмотри на ту, которую ты едва не убил, потому что ты глуп.

Брайс зашипел. — Но она ведьма…

Камерон схватил в кулак волосы кузена и опустил его голову к лицу Саншайн.

— Нет никаких ведьм, болван, — зарычал он. — Просто красивая женщина. И если она умрет, умрешь и ты. — Толкнув он выпустил его.

— Помни это. И не попадайся мне на глаза пока я не буду уверен, что она не подведет тебя к твоей могиле.

Брайс бросил на него короткий ненавидящий взгляд, потом топая и злобно проклиная его вышел из комнаты.

И все снова было правильно в Камерон Холл.

Камерон вздохнул, вытолкнул из головы кузена. Нет никакого смысла тратить больше мыслей на него, пока не будет вынужден думать о нем. Он притянул табурет к кровати и положил руку на лицо Саншайн. Не холодная, значит все еще жива, не горячая, значит лихорадка еще не началась. Она дышала. Он решил, что не мог просить большего. Он натянул одеяло ей о подбородка, потом пожил руку на лоб и стал ждать. Брайн возвратилась, неся поднос, который она чуть не выронила, увидев его. Камерон вскочил и подхватил его, раньше, чем она торчно не выронила его. Ее сильно трясло. Камерон смотрел на нее какое-то время, потом закрыл ногой дверь.

— Что это, Брайн?

Она закрутила руки в передник. — Это Гайрик, — несчастно сказала она.

Камерон посмотрел на поднос в своих руках, потом на нее. — Я должен выпить суп?

Она покачала головой.

— Вино?

Внезапно, она вся сильно побледнела.

Камерон поставил поднос на пол и указа на стул. — Сядь. Я сейчас вернусь.

Она села и посмотрела на него, безмолвно, широко открытыми глазами полными страха.

Камерон поднял кубок и пошел вниз разыскивать Гайрика. Он нашел его стоящим у входа на кухню, болтающего с полногрудой служанкой.

— Выпей.

Гайрик побледнел. — Я не хочу.

— А мне кажется, хочешь, — сказал Камерон тихим голосом. — Пей, или я залью тебе это в глотку.

Гайрик дотянулся до кубка, потом внезапно дрогнул. Кубок выскользнул из его пальцев и лязгнул о каменный пол. Он ухмыльнулся.

— Кажется, я кого-то слышал позади себя.

— Слышал. — Гирик сощурился. — Кого?

— Смерть, — отчетливо сказал Камерон. — И поверь мне, когда я скажу тебе, она придет за тобой задолго до того, как придет за мной. — Он наклонился ближе. — Не пытайся отравить мое вино снова, или ты обнаружишь себя пристально рассматривающим себя с моим ножом в животе.

Гайрик громко рассмеялся, хотя с трудом. — Отравить твое вино? Какое у тебя причудливое воображение, Камерон.

— Оно сохраняет мне жизнь, — пробормотал Камерон. Она вошел в кухню, принес для себя вина, и прежде чем пойти к лестнице, бросил на кузена еще один долгий предупреждающий взгляд. Он захлопнул дверь спальни и запер ее, потом посмотрела на сидящую на стуле Брайн. — Ты останешься на ночь здесь. И советую тебе держаться подальше от Гайрика.

Она кивнула, потом пошла и села на пол у камина. Она отвела взгляд от Брейка и вздрогнула.

Камерон поел, сам попробовал вино, потом задумался, а что если он посмеет попытаться отравить Саншайн.

Ее дыхание было поверхностным и быстрым. Камерон отставил вино и приложил ухо к ее груди. Он слышал бульканье внутри нее, но он сделал для нее все, что знал делается при таких случаях. Он положил одну ее руку под шерстяное одеяло, потом взял другую руку и в свои и склонил голову.

Все что он мог сделать, это ждать.

ри дня спустя он сидел на том же самом месте и держал руку Саншайн. Она горела в лихорадке. Он посчитал, что это лучше, чем холодной как мертвец, которым она могла быть. Он убрал со лба ее волосы, потом взял кусок материи, которую ему дела Брайана и и протер им ее лицо. Это не принесло понижения жара, который горел в ней, но у него больше не было ничего попробовать. У него не было целительницы. Последняя женщина, которая осмелилась назвать себя таковой, встретила свою судьбу в озере. Его клан был, он должен был это признать, чертовски мнимой семейкой.

Он вспомнил прошедшие пару дней. Он похоронил своих братьев, похоронил невесту Сима, потом молча стоял, когда остальных его людей провожали в последний путь. Первый раз в жизни он видел так много смертей. Он увидел достаточно.

Этим утром он закончил со священникомраньше обычного, потом поднялся к себе и встал на колени перед своей кроватью и молился об избавлении. И за женщину, лежащую перед ним, которая решила помочь ему, а отплатили ей злом.

Он повернулся посмотреть на камин. Брейк больше не лежал там, и пол был вычищен. Высушенные травы, тем не менее, лежали там, где их оставила Сани. Он со стоном поднялся, потом подошел, что бы забрать их. Он фыркнул, они не сильно помогут ему. Это не значило, что у него не было знаний врачевания. Он мог найти подорожник, что бы залечить крапивный ожег. Он мог прожить достаточно долго на том, что мог найти в лугах и лесах. Пытаясь, однако, определить содержимое очень старых мешочков, которые утратили все целебные качества, все таки что-то в них могло быть — и взвешивая эту возможность горсткой часов сна, которые у него были за прошедшие три дня — и это было большее, что он мог сделать в данный момент.