Она задержала дыхание. Ее сестра была в средневековой Шотландии.

В мгновение ока, она почувствовала такое сильно нахлынувшее облегчение, что оно почти сбило ее с ног.

Тем не менее, так же быстро она поняла, почему это не сработает. Медлен вернулась в 1382.

Она выдохнула. 1382? Ее придется ждать сестру семь лет, что бы быть с ней в одном году, когда она окажется здесь?

Ни за что.

Нет, она не будет ждать Мадлен, потому что она не вынуждена. Она попытается дойти до ворот снова и на этот раз одни из них сработают. Ее не пощадило краткое сожаление, что у нее не заняло больше времени запомнить все ворота на карте Джеймса, но маленький красный Х между ее домом и домом Мадлен незабываемо горел в ее сознании. Это были те самые ворота, которые привели ее к местам, в которые на не хотела идти. У нее не было желания оказаться в семнадцатом веке на Барбадосе распивающей ром с пиратами, или в Испании двенадцатого столетия наслаждающейся пытками инквизиции, или во Франции пятнадцатого столетия наслаждающейся всеми другими распутствами. По крайней мере она приземлилась в относительно дружелюбной Шотландии. Все могло быть гораздо хуже.

Она хотела смеяться, или шутить, или пристально смотреть на факты и вынудить их отвести взгляд, но она не могла. Все, что она могла сделать, это опуститься около огня, который Камерон развел собственными руками и понять, что она была на краю потери и этого. Она была голодно, измученной, и честно говоря, перепуганной. Не помогли ни слезы, ни вздрагивающие всхлипы, которые напали на нее от безысходности. Она прижала руки ко рту и приложила все усилия, что бы не произвести ни звука.

Нож Камерона в ее руках был тверд и утешал, его плед, обернутый вокруг ее плеч, был теплый, но, не смотря на обе эти вещи, она еще никогда в жизни не ощущала себя так одиноко.

И она останется одна, потому что она на могла возвратиться домой, но и не могла представить, что кто-нибудь придет и найдет ее. Как могли онинайти ее, когда они не имели понятия, куда она пропала?

Она предположила, что они могли, так или иначе, наткнуться на ворота Морейж — не смотря на тот факт, что она жила там в течении года без какого-либо намека на что-то неблагополучное в этом пороге — но даже если они и наткнуться, как они узнают, в какое время она попала? Она была общеизвестной иглой в стоге сена истории и у них уйдут месяцы, что бы просто сузить круг, где она могла исчезнуть.

И даже если они не найдут правильное время, у них не будет правильного места, потому что она жила в доме мертвой целительницы Роберта Френсиса Камерона мак Камерона, в двух часах на лошади от того места, где она должна была бы быть.

К сожалению, она не могла возвратиться и ждать их у Морейж. МакЛеоды будут столь же недружелюбны сколь были и люди МакЛеода, и она окажется, без долгих рассуждений, в замковую проститутку, если они сразу же просто не убьют ее. По крайней мере, на земле Камерона она могла рассчитывать, что, время от времени, будет приходить Камерона и спасать ее.

Если Джил позволит это.

Тихий стук в дверь практически бросил ее падать в огонь. Она неуверенно поднялась на ноги, потом тихо пересекла комнату. Она прижала ладонь к дереву, но ничего не сказала.

— Саншайн?

Она быстро закрыла глаза, потом открыла дверь. Там стоял Камерон, одетый в еще один плед, и несший кожаную сумку в одной руке и сумку из грубого полотна в другой. Он заметил, что она понимает, каким должно было быть ее заплаканное лицо и глубоко вздохнул.

— Мне жаль, Саншайн, — тихо сказал он.

Она резко тряхнула головой. — Я в порядке. Я просто потеряла это.

Он посмотрел на нее, нахмурившись. — Потеряла что?

Она улыбнулась в досаде на себя. — Контроль над моими женскими эмоциями. Со мной все в порядке.

— Может ты голодная, — предложил он, — Я не кормил тебя сегодня. — он протянул всю ношу. — Лучшее, что я смог найти.

— Спасибо, — сказала она, беря сумки и прижимая их к себе. — Хочешь зайти и поесть со мной?

— Я не рискну, — медленно сказал он. — Мои люди и так достаточно мнительны, так что у меня нет намерения питать любые предположения. Но я вернусь завтра, посмотреть, как ты живешь.

Она выдавила улыбку, хотя и предполагала, что она не была удачной. — Ты очень добр ко мне. Спасибо тебе.

Он сдул свои волосы с глаз, потом сделал шаг назад.

— Запри дверь, как можно лучше. Тебе следует спать с тем кинжалом в руках.

— Хорошо.

Он показал жестом закрыть за ним дверь.

Она закрыла, потом повернула совершенно несоразмерную задвижку и претворилась, что дверь заперта. Она положила еще дров в огонь, в безмолвной благодарности кому бы то ни было, кто нарубил и принес их, потом села на пол с тем, что принес Камерон.

Вино было ужасным, но она все равно выпила его. Он принес хлеб, сыр и очень сморщенные яблоки. Она съела все и хорошо думала о нем. Поскольку она не могла представить, что он сможет всегда кормить ее, но она будет благодарна ему за это, пока это будет продолжаться.