Прошло не менее десяти минут, прежде чем Колобок "заговорил" снова:

"Много факторов. Очень много. В идеальной ситуации я бы советовал начать с развития способности Видеть. Учёба у обычного мага однозначно и очень сильно затруднила бы для Ильноу освоение высшего восприятия. Но ты – не обычный маг, и если начнёшь учить с ламуо… есть ещё некоторые моменты, уже не внутренние, а внешние…" "Какие?" "Ты знаешь. Или можешь вычислить, что примерно равносильно. Из-за них мне лучше не выходить на ведущие роли… до поры".

"Итак, твой совет – начать с искусства друидов?" "Да. Это искусство – вообще очень удобный инструмент… и для того, кто учит, и даже в большей мере – для обучаемого".

"Понятно. Что ж, спасибо".

Развернувшись, Лимре без спешки покинул балкон. Его ответную реплику подкрасил легчайший намёк на насмешку:

"Не за что, Рин".

Время для разговора Видящий выбрал очень точно (ну, иного и ждать не следовало). Ибо не прошло и получаса, как ко мне явился решительно настроенный Ильноу.

– Долго же ты набирался решимости, – встретил его я.

– Что?

– Накрепко запомни: учить стоит только того, кто придёт и попросит об этом сам.

– Но ведь ты уже взял меня в ученики!

– Конечно. И от своих слов отказываться не намереваюсь. Но тут есть такой тонкий и важный момент. Я стал твоим учителем тогда, когда предложил тебе изменить судьбу. А ты стал моим учеником – по-настоящему стал – только сейчас. Когда пришёл спросить, когда же я намерен начать делиться знаниями.

Ильноу дёрнул ушами и старательно растянул губы. Имитация человеческой улыбки ему не удалась, но старание как таковое я оценил.

– И когда это случится?

– Раз ты готов, то прямо сейчас. Располагайся поудобнее.

Уши юного тианца изобразили сфокусированное внимание.

Богатая, однако, у тиан-вирн мимика. То есть лицо у них по причинам физиологическим малоподвижно, но движения ушей и текучесть аур это компенсируют с избытком.

– Первая лекция долгой не будет. Да и лекцией, наверно, тоже. Предупреждаю сразу: если по ходу дела у тебя возникнут вопросы, замечания или догадки – не ленись, озвучивай сразу! Если ты будешь только сидеть и очарованно смотреть мне в рот, пользы это не принесёт ни тебе, ни, что ещё хуже, мне. Понял?

– Любые вопросы?

– Конечно. Самый важный ответ – это именно тот ответ, который не прозвучал, так как никто не задал нужного вопроса. Усвоил?

– Да.

– Вот и отлично. Тогда начнём с теории. Самой абстрактной и в то же время, как ни странно, подтверждённой кое-какими фактами… -…Предположим, действительно существует некое сверхсознание. Ну, типа Бога Единого. Оно везде и во всём; часть его есть не то, что повсюду от каждой ничтожной былинки до звёздных недр, но даже во всех вероятностных состояниях всех мыслимых и немыслимых объектов, во всех областях вселенной, в её действительной части и в её мнимой части. Для этого сверхсознания будущее не отличается от настоящего и прошлого, возможное от невозможного, материальное от нематериального, процессы от состояний, упорядоченное от хаотичного. Ну и так далее. Даже Спящий, Бездна, Дорога Сна и сотворённая риллу Пестрота, по нашим меркам категории весьма масштабные, для этого сверхсознания – лишь пренебрежимо малые пузырьки в кипящем океане бытия, простёртого за пределы воображения всякого конечного существа, как бы оно, конечное, ни хорохорилось и ни воображало о себе. Понимаешь, о чём я?

– Ну… не очень, – сознался Ильноу. Он ждал, что Рин заговорит о магии, но до сих пор даже слова такого не прозвучало…

И тем более юноша не ожидал, что учитель легко, чуть ли не небрежно сознается:

– Вот и я не очень. Но штука в том, что если подобное сверхсознание обладает опцией всеприсутствия, то я или ты – тоже его части. И можем осознать себя кусочками грандиозного целого. Ну, потенциально. Хорошее упражнение на растяжку для воображения, не правда ли?

– Но…

– А воображение мага – это, знаешь ли, как раз то, что определяет меру его могущества. Мы – только пылинки, кружащиеся в луче всеобъемлющего сверхсознания. Но мы, в отличие от обычных пылинок в обычном луче света, живые. Мы также наделены великой способностью расти и меняться. Причём только наше собственное решение может провести некую черту, тормозя дальнейший рост. Уберёшь черту, сломаешь в воображении очередную стенку – и расти себе дальше. До следующего предела. И так – без конца!

У юноши закружилась голова.

Сказанное что-то делало с ним. Он пока ещё плохо понимал, что именно творится у него внутри… но он уже понял вполне достаточно, чтобы осознать первую, самую простую истину: та картина мира, которую перед ним только что нарисовали, ему нравится.

Очень.

И он приложит все усилия, чтобы действительно дорасти до своих пределов… а потом сломать их и расти дальше.

– Вижу, кое-что ты начинаешь ощущать. Ступай, отдохни.

В памяти Ильноу сохранились лишь бледные тени дальнейшего. Как он прощался с Рином, как добрался до своей комнаты – всё это плавало в звонком прохладном мареве. Зато он очень хорошо запомнил пришедший позже сон, похожий на ласковые солёные объятия океана.

Несколько часов кряду Ильноу грезил о мириадах пылинок, радостно пляшущих в столбах слепящего сияния, и проснулся от ощущения небывалой, рвущей душу свободы…

Но три дня – это только три дня. Не такой уж долгий срок. Он закончился для меня, Айса, Лимре и юного тианца одновременно с завтраком на уже хорошо знакомой нам летучей крыше.

Правда, на сей раз всё началось гораздо скромнее. Никаких бряцаний оружием, никаких готовых к драке Связующих. Просто к нашему столу подошёл уже знакомый лиловоглазый двойник наследного принца и поинтересовался: