Ничем не помогли бы мне навыки друида: самому сладкоречивому оратору не переубедить молчаливого фанатика, для которого оратор – мерзкая слизь, подлежащая уборке. Гнулась и понемногу сгибалась главная моя опора: неистовая жажда жизни. Почти забылось, что мой проигрыш будет стоить энгастийцам многомиллионных потерь. Кошмарное состояние духа, в которое Айс загнал Златоликого, понемногу овладевало и мной. Шатаясь на самой грани великого ничто, я вспомнил Схетту, у которой теперь не будет шанса проснуться. На одно немыслимо долгое мгновение это воспоминание помогло мне остановить натиск Ледовицы… …и в этот миг воспоминание стало чем-то большим.

"Любимый, тебе ещё не надоело бодаться с этим ископаемым?" Мне показалось, что я схожу с ума. Объяснить ясно различимое дыхание нереальности, которое обычно зовут Дорогой Сна, в плотном и стабильном мире чем-то иным я бы затруднился. Вот только Ледовица, кажется, почувствовала дыхание Дороги одновременно со мной – и мощное, как объятия гидравлического пресса, давление её воли впервые ослабело.

– Любимая?!

– Если добыча слишком велика и не даёт себя бросить – тащи её к нам.

Голосок моей женщины оказался подстать ножу. Пространство над океанскими валами рассекла узкая щель, стремительно раскрывшаяся в полноценное окно. Да какое окно – ворота! На фоне гигантской цепи гор, движущихся под быструю музыку и временами даже подпрыгивающих, частично заслоняя прибитые к небу, как трофейные шкуры, разноцветные облака, застыли четыре всадника. Лорд Печаль и леди Одиночество не изменили своим скакунам, а вот откуда верховых той же породы добыли леди Стойкость и моя Схетта, оставалось лишь гадать.

Четыре всадника. Как… символично!

Впрочем, Ледовица явно видела только одного из них. Точнее, одну. А на её лице впервые за, наверно, очень и очень долгое время мелькнула тень… нет, даже не глубоко запрятанного страха, а настоящего ужаса.

Знатно в своё время повеселила Круг Бессмертных своими подвигами Ниррит Ночной Свет! Ох, знатно! Так, что её лицо лучше любого репеллента работает!

Или это не лицо само по себе, а то, что за ним вибрируют струны Дороги Сна?

Дальнейшее легко предсказывалось без обращения к теням вероятности (среди которых явления четырёх всадников я, между прочим, не видел!). Стоило мне рвануть в направлении входа на Дорогу Сна, как Ледовица тотчас же рванула в прямо противоположном направлении, а долей мгновения позже канула куда-то вниз. Но преследовать её я не стал. Хотя бы потому, что вход на Дорогу, неизвестно какими силами и какой ценой реализованный, уже превратился в бесплотный мираж. Спустя ещё секунду на месте миража осталась двумерная, хотя и цветная картинка…

Прежде чем окончательно исчезнуть, Схетта успела послать мне воздушный поцелуй.

– А ты уверен, что мы достойны настолько большой чести?

Эннеаро посмотрел в глаза Рину, но ожидаемой издёвки не увидел. Зато подтекст…

"Ты уверен, что аудиенция будет лучшим выходом из положения?" – Глупо не доверять тем, кто сделал для королевства так много. Глупо и… недипломатично.

"Мы оба отлично понимаем, что при общении с высшим магом наилучшей политикой будут честность и абсолютная открытость".

– Так. И кто приглашён?

– Только ты. Но…

– Понятно. Размер свиты – на моё усмотрение. А время?

– Сегодня у отца день отдыха. Следующий – через декаду.

Между строк: "Втискивать незапланированную встречу в официальное расписание никто не стал. Но встреча достаточно важна – а также достаточно выбивается из нормального распорядка, как и сам гость – чтобы монарх пожертвовал своим свободным временем".

Жертва не рабочим, а личнымвременем монарха… редчайшая преференция, между прочим!

– Спасибо. Я это ценю. Пожалуй, мы не станем разводить лишнего официоза и прибудем через час. А "мы" – это я, Илнойх, Айс, Хиари… Златоликого брать не стоит, с ним я пообщаюсь отдельно и келейно… да! Пожалуй, ещё будет не лишним Шъюмат.

При упоминании Мастера Погоды (как и при упоминании Илнойха, впрочем) Эннеаро даже ухом не повёл. Однако для пущей ясности Рин счёл нужным добавить:

– На правах представителя контрольной группы. К которой неплохо бы присоединить ректора Академии. Или ещё кого из высоких посвящённых, если ректор занят.

– У тебя будут… предложения?

Между строк: "Ты намерен сыграть в большую политику?" – Не то, чтобы предложения. Скорее, соображения практического толка.

Как это надо понимать, Эннеаро явно не понял. Но на всякий случай кивнул.

Эх, нравится мне энгастийская ветвь тианской культура! Во всех смыслах.

Взять, к примеру, обстановку зала, в котором происходит встреча. Никакой помпезности, никакой вульгарщины – только строгая красота в тёмно-синих, тёмно-зелёных и красновато-коричневых тонах. Средней высоты полукупол потолка, пол – мозаика большой художественной ценности, для сохранности залитая твёрдым кварцевым стеклом. Отличная акустика. А тот, по чьим эскизам вышивали гобелены, – пожалуй, просто гений.

Особенно мне глянулся гобелен, висящий точно напротив меня и изображающий ночной лес. Который при первом взгляде просто лес, и даже, если не особо вглядываться, при втором – лес. Но при третьем взгляде, причём внезапно, понимаешь: этот лес искони принадлежит тианцам. Вот они: тонкие, гибкие, но почему-то совсем не выглядящие слабыми. Стоят, даже не особо таясь, чуть ли не на виду. Смотрят. Не враждебно, но и не дружественно. Бдительно… даром, что огромные их глазища довольно сильно прищурены.