Госпожа Гнезда Ветров, Тамисия. По крови – наполовину человек, наполовину джинн… с явным преобладанием бессмертного начала над смертным. Приблизившийся к совершенству маг, почти богиня, в полном блеске своего могущества обращавшая вспять армии.

Спроецированный образ истаял. Перед глазами Терона вновь оказалась стройная женщина, очень похожая на Эйрас сур Тральгим.

"Вот как… позвольте спросить: что вы делаете здесь в чужом обличье? И знает ли ваше истинное лицо Эйрас?"

"Давай-ка прогуляемся, Терон ай-Лэнго. Похоже, нам стоит поговорить словами".

"Магистр Илина" встала и пошла к берегу озера, лежащему шагах в сорока от места пикника. Огневик последовал её примеру. Голосок, который трусы невесть за какие заслуги именуют "голосом разума", скулил где-то глубоко внутри, но до сущности Терона достучаться не мог.

Старший магистр был стар не только по своему званию. Никакой маг, сама специализация которого толкает его к совершению необдуманных поступков, не может преуспеть без гранитно-твёрдого самообладания. Точно так же, как никакой некромант не мог позволить себе безудержного насилия, никакой маг огня не мог безнаказанно "взрываться" или "полыхать". Ключом к магическому могуществу в мире Больших Равнин служила ясность мысли. Самоконтроль. Равновесие. И чем ярче, чем яростнее плясало в Тероне пламя духа, тем холоднее становился его ум.

– Так ты, – сказала "Илина", не оборачиваясь, стоило огневику встать рядом, – печёшься об интересах малознакомого некроманта?

– На моём месте Эйрас поступила бы так же. И Устэр не отстал бы от жены.

– И что ты намерен предпринять, если я – ловкий манипулятор, обманывающий их обоих?

– Вы – не манипулятор.

– Почему?

– Не та порода.

– Это не ответ.

– Хорошо. Вы не манипулятор, потому что покинули Гнездо Ветров и живёте здесь как самый обычный человек.

Женщина коротко рассмеялась.

– Это тоже не ответ. Я немало общалась с долгожителями, и поверь мне, магистр: никакое существо, прожившее больше двух-трёх веков, особенно если это время проведено в тесном контакте с людьми, не может остаться обладателем простого и однозначного характера. Я была и остаюсь госпожой Гнезда Ветров, верховной властительницей, слову которой повинуются многие тысячи. Я отлично умею манипулировать смертными!

– А я отлично умею превращать их в живые факелы движением брови. Но крайне редко пользуюсь этим умением.

– Очко в твою пользу, огневик.

– Разве это очко? Наука управления людьми, являющаяся также искусством, плохо сочетается с магией. Даже менталисты, которым вроде бы положено видеть чужие мысли насквозь, редко когда ставят перед собой задачу по-настоящему овладеть искусством лжи, недомолвок и манипуляций – всем тем, что является мечом и щитом политиков.

– Хочешь меня удивить?

– Я просто хочу нормального разговора на равных. Как с Эйрас. А понимание разницы между магом и правителем… у меня есть старый друг. Зовут – командор Сухтал. Дальше объяснять?

– Ну, полной-то дурой я себя выставлять не собираюсь. Но зачем ты спрашивал, знает ли Эйрас, кто я такая?

– Как хороший маг, – сказал Терон с каменным лицом, – я являюсь отвратительным лжецом.

"Илина" моргнула – и заливисто рассмеялась. Впрочем, почти сразу успокоилась.

– А вот я, – заявила она, точно копируя интонации огневика, – являюсь отличной обманщицей. Таким образом, у нас с тобой много общего, не так ли?

– Так. Что не отменяет моего вопроса.

– Отвечу на оба. Эйрас знает. А я занимаю её старый исток – то есть тело, если проще – для того, чтобы учиться магии.

– В бессмертном теле… джинна разум так же плохо воспринимает перемены, как и в бессмертном теле нежити?

"Илина" повернула голову и посмотрела на него в упор.

– Зови меня Джинни, магистр Терон, – сказала она. – Это самое первое из моих настоящих имён. Госпожа Тамисия – всего лишь второе. А насчёт влияния оболочки на разум ты очень близок к истине. Очень. Как догадался?

– Со Стилетом говорил. Знаешь такого?

– Как же не знать… как полагаешь, он уже дозрел до новых целей и новых средств?

– Не знаю. Но довольным своей жизнью в нежити он не выглядит.

– Ха! Ты знаешь, что в точности повторил формулировку Устэра?

– Так ведь напрашивается… а Устэр ему ещё и в лицо эту самую формулировку сунул?

– Точно. Деликатен, как всякий потомственный воин. Кстати, а ты – потомственный кто?

– Крестьянин, – спокойно сказал Терон. – Фамилии не имею, ай-Лэнго – это то же самое, что здешнее "Тральгимский".

– И как ты стал магом?

– Проще простого. В голодный год отец продал меня седому бродяге из чужих краёв. Если мне память не изменяет, за четыре серебрушки, семь медяков и две полоски вяленого мяса. А бродяга оказался магом огня… слабым. Я при нём был вроде живого накопителя. Бродяга таких до меня сменил не меньше, чем пальцев на руках. Если огонь из живого пацанёнка тянуть, самому пацанёнку от этого становится нехорошо, и довольно скоро он помирает. Но я оказался сильным. Таким сильным, что только неудобство при отъёме огня чувствовал… и всё никак не умирал. Через полгода бродяга, испугавшись, сам меня бросил. Вот тут-то мне стало по-настоящему скверно. Вбирать силу при таком наставнике я научился, причём гораздо больше, чем самому нужно, а как излишки из себя выбрасывать, я понятия не имел. Пришлось самому учиться. Угроза жизни – хороший стимул. Когда у меня впервые получилось сбросить накопленное, получился такой взрыв, что в середине воронки мог бы здоровый мужик встать во весь рост, и всё равно макушка его была бы ниже краёв. Меня отдачей отшвырнуло, приложило обо что-то. Очнулся я уже в доме магистра Кенсирона, на правах младшего ученика.