– У меня будет ребёнок.

Вариант "Это у тебя проблема" – в топку. Надо было спросить супруга, как Эмо: "Кого надо убить?" А теперь – поздно.

Я уже знаю, кого.

– Только сразу прошу, Эйрас, отключи эти алые костры в глазах. Я бы предпочёл иметь детей от тебя, и ты это должна чувствовать. Кроме того, я сомневаюсь, что на честность стоит реагировать так бурно. Я виноват, но не в том, что ты готова поставить мне в вину.

– А в чём?

Я шептала. Почти сипела. Устэр вздрогнул, словно…

Нет. Пожалуй, на удар бича он бы вообще не среагировал.

– Моя первая вина – в том, что тебе надо было рассказать обо всём раньше. А вторая… не могу я просто бросить Риллоан. Раньше не хотел, а теперь уже не могу.

– Красивое имя, – выдавила я.

Муж виновато и мечтательно улыбнулся.

– Он вообще очень красив.

– Красив? Кто?!

– Не "кто", а "что". Риллоан, Подоблачный мир… ух!

– Это ещё не ух, – бросила я почти обычным голосом… только очень уж злобным. Рука, кулаком которой я врезала Устэру в живот, страшно чесалась стукнуть его ещё куда-нибудь. Меня сдерживало только воспитание, разрешающее дубасить лишь активно сопротивляющихся. – Если ты ещё когда-нибудь объявишь о возникшей проблеме настолько двусмысленно, я тебя ухну так, что сама пожалею. Потом. А теперь дыши ровнее. И рассказывай.

– Нетушки, любимая! – Теперь сипел уже муженёк… немного наигранно. – Никаких рассказов. Я просто возьму тебя туда.

На приёме, который давал лорх Сильвезий, случился скандал. Причём не скандал, какие на радость наёмным писакам учиняют конкуренты по Гильдии, и даже не скандал, какие возникают спонтанно, как бы сами собой, за которые остаётся винить лишь Случай.

Скандал непринуждённо организовал сам хозяин, блистательный лорх.

Здесь надобно заметить, что фигура Сильвезия и сама по себе отличалась скандальностью. Перво-наперво, никто не мог быть уверенным в том, что знает, кто его почтенные родители, какой именно край он зовёт родиной и кто из могущественных лорхов открыл ему пути Сил. Не то, чтобы это имело какое-то особое значение. Хоть не часто, но попадались всё же среди лорхов старательно скрывавшие… разное. Кто – имена родителей, не вполне почтенные, кто – название родины, слишком далёкой и варварской, кто – имя и регалии учителя, либо чересчур незначительные и мало подходящие для укрепления репутации, либо принадлежащие одному из презренных изгнанников, лишённых права на само звание лорха. Скрытность как таковая не была скандальной… но полная скрытность? Да ещё такая, что, по слухам, даже высшие лорхи не сумели установить, какие мрачные тайны сокрыты в прошлом Сильвезия? Скандал! Определённо, скандал!

Возникнув шесть лет назад на пороге таверны "Луч маяка", словно его из незнаемых краёв принесли быстрые воды Ликанны, Сильвезий, тогда ещё вовсе не блистательный лорх, а безымянный странник, несколько дней пожил в комнатке над "Лучом" этакой тенью: почти не спускаясь вниз, требуя, чтобы закуски и вино ему приносили, будто благородному. А надобно заметить, что в "Луче маяка" такого прежде в заводе не было. Но постоялец оказался достаточно щедр, чтобы хозяин, старина Щерг, пошёл ему навстречу. (Вот и ещё одна скандальная загадка: откуда Сильвезий берёт деньги? Потом-то – понятно, но откуда он извлекал золото в самом начале своего пути?) Чем занимался на постое странник, пришедший издалека, – Свет знает. Но чем бы ни занимался, следов его занятия не оставили… по крайней мере, таких следов, которые можно распознать впоследствии, предпринимая исследование с привлечением соответствующих средств и инструментов. Каковы бы ни были иные качества Сильвезия, неосторожность среди них отсутствовала.

Расплатившись со стариной Щергом и покинув "Луч маяка", он последовательно заявился к сапожнику, портному, антиквару и цирюльнику с куафером. Кстати, именно во время этого похода впервые прозвучало имя Сильвезий; прежде будущий лорх предпочитал оставаться безымянным, что само по себе наводит на размышления. Перечисленные мастера впоследствии не стали скрывать своей связи с необычным посетителем. У сапожника и портного Сильвезий действовал единообразно: выбрал приличную готовую обувь и готовое платье, в каких не стыдно пройти по самой оживлённой улице Интарига, одновременно позволив снять с себя мерки и заказав сапоги точно по ноге вместе с полным выходным костюмом. Как он сам выразился: "Сдержанно и без излишеств, но дорого и стильно, преимущественно в тёмных тонах". Всякий раз Сильвезий доплачивал за срочность – не безумную срочность, способную испортить честному ремесленнику заказ и репутацию, а умеренную, всего лишь требующую выполнения заказа вне очереди. У антиквара Сильвезий, не торгуясь, приобрёл крепкую трость, совершенно не нужную молодому здоровому мужчине, если только он не хочет блеснуть достатком… или же не намерен посещать такие районы Интарига, куда без оружия и сопровождающих лучше не заглядывать. У цирюльника Сильвезий мимолётно ознакомился со свежими слухами, а также принял решение отпустить модные в том сезоне усы. Куафера же трижды шокировал. Во-первых, твёрдым отказом носить парик; во-вторых – требованием отбелить волосы ("Сделайте мои родные волосы похожими на парик! Как – чем? Ну и варварство… да хоть разведённой гидроперекисью!"); в-третьих – выбором аромата. Впрочем, после упоминания гидроперекиси куафер уже только рот разевал, когда Сильвезий забраковал все готовые составы и смешал парфюм лично. (Настои из хвои мерельты и карского ореха, соотношение 2:3, плюс разведённая в спирте смола той же мерельты, не более трёх капель на долю… не мужской аромат и тем более не женский, а просто-таки аромат угольщика после работы!).

Совершив все перечисленные покупки и действия, Сильвезий отправился в квартал Лиловых Соцветий, где снял себе дом. Опять-таки не торгуясь, хотя хозяйка заломила чуть не вдвое против обычной цены (съёмщик показался ей "подозрительным"). Прожив в доме у матроны Линти четыре дня и дождавшись, пока сапожник с портным выполнят его заказы, Сильвезий приоделся, сел в нанятый экипаж – открытую двуколку, из которой с лёгкостью можно и город посмотреть, и себя городу явить – уверенно откинулся на спинку сиденья, после чего приказал извозчику с неложным спокойствием:

– К особняку высшего лорха Мартания, что на Светлой набережной.

На том предыстория появления Сильвезия в Интариге заканчивается, а начинается уже история. Непринуждённо и бескровно одолев препоны в лице охранников, слуг и личного секретаря, будущий блистательный лорх явился пред очи высшего лорха Мартания. Последний как раз вкушал пищу за обедом в обществе своей супруги и трёх дочерей. На неблагожелательно заданный вопрос хозяина, чего желает юноша добиться своим вызывающим поведением – уж не быстрого ли и необратимого превращения в горстку пепла? – Сильвезий слегка поклонился Мартанию. После чего ответил на великолепном высоком интарийском (а старина Щерг, заметим, слыхал от него некий неопределённый "чужинский выговор"):