Почти сразу ответил женский голос. Звучал он сухо и безыскусно:

– Слушаю.

– Вера Петровна, здравствуйте.

– Добрый день, – раздался в трубке быстрый, деловой голос. Ни тени скорби по безвременно погибшему мужу.

– Меня зовут Олеся Евдокимова, – начала девушка, – я помощница частного детектива Николая Кривошеева…

– Ко-го?! – переспросила Брагина. В ее голосе послышалось неприкрытое удивление.

– Кривошеева Николая, частного сыщика, – терпеливо повторила Леся.

– В первый раз о таком слышу, – отрезала вдова.

Лесе захотелось воскликнуть: «Да что вы врете! Вы же сами заказывали Нику следить за своим мужем! И компрометировать его!» Но она подумала: вдруг Брагина боится признаться постороннему человеку, что прибегала к услугам детектива? Тем паче ее задание сфотографировать мужа в объятиях любовницы дурно попахивало. А следующей мыслью была: а вдруг вдова не лжет? И действительно впервые слышит имя частного сыщика? Эти мысли промелькнули в голове в мгновение ока, однако в разговоре Леся слегка зависла. Но терпения собеседницы, слава богу, хватило на дежурный вопрос:

– Что вам угодно?

По тону Леся поняла: если Вера Петровна не получит немедленных объяснений, то бросит трубку. Следовало что-то срочно придумать, и девушка зачастила:

– Видите ли, Вера Петровна, дело в том, что к услугам моего босса, частного детектива Николая Кривошеева, прибегал ваш покойный муж, Иван Арнольдович, – мы приносим вам по поводу его безвременной кончины самые искренние соболезнования…

Вдова затихла, не перебивала, а длиннющая вводная фраза дала Лесе возможность придумать на ходу, чем заинтересовать Брагину.

– Простите, что мы беспокоим вас в столь тяжкое для вас время утраты, – продолжала она, – и, похоже, Иван Арнольдович даже не ввел вас в курс дела, потому что вопрос весьма деликатный, но незадолго до кончины он обратился к нам в агентство по поводу вашего младшего сына, Ивана…

– Что случилось? – вырвалось у матери наркомана.

«Клюнула! – возликовала Леся. – Но неужели Брагина действительно незнакома с Ником? Тогда на кого Кривошеев работает?»

Леся зачастила в трубку:

– Иван Арнольдович попросил нас, если можно так выразиться, повлиять на вашего сына и помочь ему избавиться от пристрастия к…

– Не надо об этом по телефону! – выкрикнула Вера Петровна.

– Да, да, конечно… Однако теперь, после кончины Ивана Арнольдовича, мы не понимаем, остается ли в силе его заказ и как нам теперь с моим боссом себя вести…

– Я поняла вас, – снова прервала Лесю Брагина. – Приезжайте. Ко мне домой. В московскую квартиру. Через час сможете?

– Извините, нет. Если можно, через два, – ответила девушка, едва скрывая радость.

– Хорошо. Записывайте адрес.

Леся положила трубку и облегченно выдохнула. Она была довольна собой. Второй раз, начиная с Борисоглебского, у нее получалось врать, мимикрировать и добиваться своего. Однако, надо признать, вранье утомляло.

Тут из-за забора Лесю окликнули. У штакетника, разделяющего два участка, стояла давешняя бабка в платочке – подслушивала, что ли?

– Доброе утро, тетя Люба! – отозвалась Леся.

– Подойди-ка, – скомандовала бабуля.

Леся напрямик, по пояс в траве, подошла к забору.

– На вот тебе, покушай.

Тетя Люба протянула Лесе тарелку, полную отборной клубники.

– Ой, спасибо вам, – растрогалась Леся.

– Лучше уж ты съешь, чем скворцы склюют, – проворчала бабуля. – Смотри, перед едой помой ягоду обязательно.

Осмотрела лицо девушки и похвалила:

– И молодец, что сережку сняла. Не идет тебе эта плесень.

Леся еще раз поблагодарила старуху за клубнику. Ее очень растрогала соседка. Мама далеко, а ведь, кроме нее, никто о Лесе бескорыстно не заботился.

«Кстати, насчет сережки бабка права», – подумала Леся. Ввиду предполагаемого визита к вдове Брагина цеплять ее обратно совершенно не обязательно. И выглядеть сегодня надо сурово и строго. По-офисному, но с оттенком трагизма. Леся быстро погладила тот самый костюм, в котором была в субботу на юбилее «БАРТа» (по правде говоря, единственный свой деловой костюм), – благо на дачке и утюг нашелся, однако присовокупила к нему черную блузку от «Манго» и туфли надела не жмущие, на каблуках, а растоптанные старенькие. Полакомиться соседской клубникой времени уже не оставалось, и Леся засунула тарелку в холодильник…